— Что там? — спросил он, ощупав затылок. Тварь запустила в него малахом, и Альрик сильно ударился головой о камни.
— Ничего. Все убежали. Погибло полтора десятка человек. Из бриттов — Одноглазый. И хельт тот тоже помер. Малахи вон, разговаривают. И жрец с ними.
Беззащитный с трудом поднялся и, пошатываясь, побрел к малахам. Я попытался его остановить, но в итоге пошел с ним, поддерживая от падения.
Малахские хельты выглядели самоуверенно, хоть даже не вступили в бой, они смерили нас презрительными взглядами, и один из них сказал что-то, из-за чего большухи улыбнулись. Жрец сидел с каменным лицом. Возле дымился котелок с едой, пахло мясом, и суетились женщины, равные мне по руне. Неприятно осознавать, что моя шестая руна тут ценится наравне с кашеварами.
— Ты что-то понял, жрец? — сразу спросил Альрик, даже не усевшись. — Что ты узнал?
Гачай зачерпнул пригоршню снега, хоть тот лежал тоненькой пеленой, протер себе лицо, поднял голову наверх.
— Снег. Странная вещь. Каждый раз, когда вижу его, удивляюсь. Замерзшая вода падает с неба. И она такая красивая, как узоры на халатах халифов. В наших землях бывает очень холодно, так, что даже вода застывает и становится твердой, но снег там не падает.
— Потом расскажешь про свою страну, — оборвал его Альрик.
Но жрец будто бы и не услышал его.
— В пустынях водятся разные твари. Одна из самых опасных и сильных — аляхтроп. Он прячется под песком и выскакивает прямо под верблюдами и лошадьми, перерубает им ноги, а потом неспешно ест. Днем в жару охотиться на аляхтропа нельзя: он слишком быстр, слишком силен. Даже хельт может не справиться с ним. Поэтому мы охотимся на него только холодными ночами. От холода аляхтроп становится вялым, медленным, и даже хускарл может убить его.
Беззащитный все же сел у костра, малаха подала ему блюдо с мясной кашей. Я пристроился сбоку, снял верхнюю рубаху, сломал сосновую ветку, напялил рубаху на нее и воткнул возле огня. Пусть просохнет. Одна большуха что-то вякнула, но другие ничего не сказали. Раз не сказали, значит, можно. А нижняя рубаха и на мне просохнет. Не хотел я лишний раз показывать рисунки на своей шкуре.
— Значит, тот измененный тоже на холоде замедляется? Потому ты сказал нападать быстрее?