— Вот и я о том. Нигде нет чести и справедливости, кроме как у бога-Солнце.
Я нахмурился. Что они несут? А ведь я слушал те же речи и видел то же самое, что и они! Так что же я пропустил?
— Не туда смотришь, — пояснил хёвдинг. — Ты не речи их слушай, а подумай, что ты видишь!
— Ну, три старухи. Хельт тот поганый. Жареный вот жаром пышет…
— Нет. Не по чуть-чуть, а сразу всё увидь. Что тут творится?
— Ну, суд.
— А кто имеет право судить?
Почудилось, что вот еще немного, и я пойму, о чем говорит Альрик. Вот еще немного…
— В Сторбаше отец мой судит, лендерман. В других краях ярлы всякие, в Растранде и Сторборге — конунги.
— Самые главные. И всяк хочет с ними дружить, чтобы решение в его пользу было, всяк им подарки несет.
— Так она…
— Тихо! — заткнул нас Полузубый.
Сине-белая большуха перечисляла преступления Красно-черных, и чего там только не было: нарушение клятвы, похищение, пытки, обвинение невиновного, лишение его доброго посмертия, разжигание войны между родами…
— Уважаемая, ты забыла кое-что, — вдруг влез Альрик.
Жрец многословно перевел его слова на малахский.
Старуха нахмурилась, и показалось, будто ее лицо трескается на кусочки и вот-вот рассыплется.
— О чем ты говоришь? — вежливо пересказал жрец ее явно более грубый вопрос.
— Жареный говорил о желтом человеке. Его резал человек с желтым лицом. Но ты сама сказала, что человек, которого мы увидели бегущим, ничего не делал. Он был связан и насильно измазан другой краской. Значит, кто-то из Красно-черных сам перекрасил свое лицо, а это недопустимо!
По мере того, как жрец говорил, лица всех малахов покрывались трещинами. А хельт, который стоял на коленях спокойно и без малейшего чувства вины, вдруг заерзал и даже пару раз привставал, но его тут же вбивали обратно в землю.
Большухи задумались, а жрец быстро шепнул Альрику:
— Знаешь, что их рода называются не по цвету краски? Род с сине-белыми лицами — род ясеня. Они себя называют чем-то вроде крылатых из-за семян.
Я хмыкнул. Ну да, у ясеня семена будто два крыла соединили вместе, а птицу добавить промеж них забыли.
— Да плевать, — ответил хёвдинг.