— А также объясняет, почему я позволил вам, случайному по сути человеку, присутствовать на совещании с агентами, где было сказано немало секретной информации, — кивнул Платов, — Теперь вы знаете, что стоит на кону и как вы можете помочь стране и миру. Это даст нужную мотивацию.
«Не только это. Вы ещё и завербовали меня обилием информации. Как мне теперь отказаться с вами сотрудничать, если отказ наверняка будет означать, что меня кинут в какой-нибудь каменный мешок, чтобы не разболтал? Или на опыты отдадут своим специалистам. А даже если я убегу и приду к вашим конкурентам — ну так они с радостью кинут меня уже своим спецам, чтобы вытащить всё, что я знаю. А воевать против всех я сразу даже я не смогу. Да уж, вляпался.»
Наверное, часть этих мыслей отразилась у меня на лице, поскольку собеседник примирительно поднял руку:
— Нет, Святослав, не нужно предполагать худшее. Мы могли бы потребовать с вас за помощь в поиске пути обратно в ваш мир совсем других вещей: например, доступа к вашим знаниям о магии и истоках, информацию о ваших собственных талантах и возможности поставить эти таланты на пользу Союза, — то ли у него были способы читать мысли, то ли Платов настолько хорошо читал по моему лицу, — В конце концов, даже за победителя Алых Драконов мы могли выдать кого-то другого, сделав реплику вашей катаны.
— Так почему не делаете?
— Потому что
— Значит, старая аристократия всё ещё существует?
— Существует, но найти её сейчас возможным не представляется, — Платов вздохнул, — А очень хотелось бы, пока они чего не натворили
— Почему? Вы думаете, что у них есть шанс на реванш? Что они могут предложить что-то чего у вас нет?
Мужчина поджал губы и откинулся на стуле, обдумывая ответ. Молчал он довольно долго, и когда я уже думал, что ответа не получу, Платов заговорил:
— Нет, я не думаю, что они могут вернуться в таком качестве, Святослав. Слишком уж в нашем мире аристократия успела накуролесить. С другой стороны, Союз, несмотря на весь достигнутый прогресс… Знаете, среди народа лет, — директор прищурился, вспоминая, — семь назад ходил такой анекдот. Выступает директор крупного завода перед трудящимися и говорит: «Одной ногой мы стоим в социализме а другой — уже в коммунизме!» Звучат аплодисменты, но когда они стихают, раздаётся возглас одного из рабочих: «И долго мы будем так в раскоряку стоять?»
Я усмехнулся — анекдот на удивление чётко указывал на проблему.
Мужчина покачал головой и встал, подошёл к окну и произнёс, глядя на вечерний Париж:
— Неприглядная правда заключается в том, что у нас нет середины, Святослав. Мы знаем откуда начинали и понимаем, куда должны прийти. Но вот через какие именно станции должен проехать поезд под названием «Союз Советских Социалистических Республик» — это нам неведомо. И это пугает…
Платов покачал головой.
— Понимаю, — негромко произнёс я, когда молчание затянулось, — Ведь нельзя прокладывать путь, не понимая где он должен пройти. Особенно в обществе, в основе которого лежит чёткое планирование. На ваше счастье, мир пока что не задаёт вам вопросов — он сам даёт врагов, которые столь омерзительны, что на их фоне не так сложно выглядеть более достойной альтернативой. Но только вот…
— Что случится, когда эти враги закончатся? Я не знаю, и думаю — никто не знает, — директор улыбнулся, и вернулся в своё кресло, — Это конечно иронично: первое на нашей планете общество, построенное человеком для человека, зависит от отрицательных примеров, того самого «образа врага» куда сильнее, чем готово себе признаться. Впрочем, этот самый враг действительно страшен.
Мужчина вздохнул и посмотрел мне в глаза, прежде чем продолжить:
— И именно поэтому я хочу, чтобы на первой линии борьбы с ним не было Стрелецкой и Ревиль.