За что с ним так?..
Особых причуд полоумный не вытворял, мог помочь по хозяйству. Вот разве, руками ел.
Всё, что намеревался съесть, Дидя вначале долго мял, ощупывал, что горбушку хлеба, то и суп в тарелке. Вилок, ложек не признавал, хлеб ломал руками. Когда при нём резали буханку, Дидя начинал морщиться и стонать. Открытый ящик с ножами производил на него гипнотическое впечатление. Сестёр это пугало. Затем поняли, что Дидя не тянется к ножам, а сам их боится и успокоились. А как поняли-то? Давно, на крестинах Влады.
******* ******* *******
Праздничный обед. За столом хлеб режут, Дидя свой кулёк на коленях укачивает, не спуская с ножа глаз, ноет:
- Как горбушечку... Чик! Как горбушечку!.. А что я сделал? Только смотрел, смотрел и всё!
А потом к отцу подходит низко наклоняется к нему и шепчет в лицо тихо, без слёз:
- Ты отнял, и я отниму. У меня нет, и у тебя не будет...
Отец сплюнул и ощерился, привставая...
Тётки ему с двух сторон - хлоп руки на оба плеча:
- Сиди себе, Витька. Будет тебе, ну, чего ты?
-- Дурачок ведь и брат к тому же родной. Мордовать что ли его на праздник?
Дидя был слабый, немощный и смирный. Однако сразу, как Владу в город забрали, показал себя. Они с отцом подрались люто, в кровь, и отец сдал его в дурку навсегда.
******* ******* *******
Дидя хоть прежде сам по райцентру не перемещался, на этот раз бог весть как добрался, без пальто, без денег. Он стоял под балконом и бил, гремел сухой веткой по прутьям. Упрямо так, яростно.
Отец по лестнице слетел быстрей, чем выпрыгнул бы с этого балкона.
Трясёт за грудки, а Дидя лает, как собака отрывочно, истошно:
- Дай! Дай! Отдай мне! Верни!
- Пошёл вон, падаль, кастрат! Собака издохлая!
Мать выбежала, кричит:
- Вот за этим он пришёл! Отдай ему! - и швырнула скомканным одеялом в обоих.
Отец рассмеялся. Дидя попятился... Продышался и, нет что б уйти, бросился, как рогами, макушкой под дых. Вцепился в глотку и получил с ноги.
Санитары увезли обоих: одного покусанного, в крови, другого в три погибели, с одеялком прижатым к паху.