- Строгий выговор. Сотников, тебе. Этому – увольнение по статье. Пока он ещё ничей не родственник. А то развелось, блядь. Как мне прикажете без громких увольнений и строгих наказаний такое спускать?! Они поймут там в Москве, что источник вируса был от нас. Вируса, который сотрёт всю информацию на всех компьютерах, подключённых к сети МВД. Сами подумайте, как я такое покрывать должен?! Меня же первого в Москву вызовут и снимут…
- Строго говоря, вопрос о снятии должен был подниматься ещё когда ты уехал в отпуск и один из нас чуть не попал в изолятор. Последствия представляешь?! – Под строгим взглядом генерала ФСБ, Афанасьев только отвернулся, фыркнув, и закурил сигарету. – Вопросы о назначении и снятии на наши должности решаются ты знаешь как, – Стас поёжился под внимательным взглядом генерала, который вернулся к разговору, оглядев его с ног до головы. – Вирус и вирус, ничего страшного. Парнишка не знал, пусть уволится нормально. Выговорами хоть всех обвешай, если тебе легче станет. А в Москве никому из нас нечего делать сейчас.
- Готово. – Компьютер мигнул и через мгновение завис с печальным «синим экраном». – Все подключённые к внутренней сети жесткие диски будут отформатированы. – негромкий голос программиста заставил всех присутствующих поёжиться.
- Измайлов, поздравляю тебя с увольнением. Официальная версия: флешку с вирусом воткнул в компьютер. Пистолет сдай и можешь рапорт писать. Если повезёт, его рассмотрят до служебки. Сотников, служебку по всем присутствующим, кроме тех, кто не в твоей компетенции. Измайлова, сегодня-завтра отгул. Потом жду с отчётом за полугодие. – с сухим кивком, генерал Афанасьев и рыжий программист вышли из кабинета.
- Не понял, почему увольнение?... – После ухода генерала Стас почувствовал второе дыхание, и совершенно не хотел увольняться за два года до пенсии.
- Денис Петрович, Геннадий Михайлович, у нас же получилось предотвратить самое страшное! – Кира решительно подошла к Стасу и крепким, уверенным движением прижала его к креслу, не давая подняться. – Почему мы не можем взять его к себе?.. Нам же можно работать в органах…
- Потому что он залез в дела другого клана, девочка, – строго проговорил генерал Филиппов, подходя к окну и прикуривая сигарету. – Поставил под прямую угрозу жизнь того мальчишки. А вместе с ним его семьи и еще сорока родичей. Поставил под угрозу прямой войны с Москвой клан Никитина. Ты думаешь, как будет выглядеть, если они придут сюда за виновником этого безобразия, а мы скажем «знаете, мы тут решили счастливо воссоединить его с семьёй, идите-ка вы отсюда, вы нашего родственника не получите». Как тебе картина?
- Геннадий Михайлович прав, Кира, – мягко продолжил парень в костюме, которого назвали «Денисом Петровичем». Это будет выглядеть неуважением, открытым вызовом клану Никитина. Они имеют на него право. Мы избежали непоправимых последствий, поэтому серьёзной опасности его жизни нет…
- Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит?... – Стас начинал открыто закипать, не понимая половины того, что происходило вокруг. И что касалось непосредственно его. Одно он решил точно: увольняться добровольно он не станет…
- Ты хочешь получить ответы на все вопросы, которые у тебя возникали к жене и дочери после той аварии? – Стас медленно обернулся к невозмутимому Славе, который пристроился у окна с неизменной сигаретой. – И обо всех взаимоотношениях между ними, мной, всеми нами? Безо всяких тайн, иносказаний и недомолвок? Ты вляпался в информацию, которую дают только своим. И скоро станешь одним из нас. Только немного другой… семьи. Они не работают в органах.
…или станет. Ради такой информации.
*
«Ты же не думаешь после уроков просто смыться домой? Я хочу познакомиться с твоей сестрой, у меня столько вопросов! Пойдёмте в лес погулять?»
Писать записки на бумаге было слишком рискованно, даже на такие невинные темы, так что Яна выпалила все свои эмоциональные бесконечные вопросы в Телеграм, в секретный чат. Номер своего нового «дальнего родственника» она записала ещё на первой перемене.
Дима только оглянулся на неё и коротко кивнул, возвращаясь к уроку.
- Ты что, отличник? – спросила Яна, когда они собирали вещи после последнего урока. – Не отрывался от доски весь день.