«Почему бы тебе просто не признаться, что мальчишка — твой сын? — размышлял чародей, вглядываясь в красивое лицо княгини. Понимая, что излишнее и откровенное внимание недопустимо, он скользнул взглядом по портретам, висевшим в гостиной. Предки Гусаровых в одеждах разных эпох глядели на него сверху: суровые мужчины в военных мундирах и охотничьих костюмах, женщины — от чопорных дам до искренне улыбающихся молодых девиц — в разнообразных нарядных платьях. Причем все женщины как на подбор — статные красавицы. — Хотя, о чем это я? Ведь княгиня не знает, что я работаю на ее мужа. А приказа от Мамонова раскрыться не поступало. Придется побыть этаким челноком, мотающимся между рассорившимися супругами».
— Вы будете писать ответ? — поинтересовался Ломакин. — Или на словах передадите его?
— Конечно же, напишу! — поднялась Аксинья. — Вы никуда не торопитесь? Прекрасно. Тогда прошу вас подождать, пока готовлю ответ.
Она покинула гостиную, а Ломакин, попивая водичку, раздумывал о своих дальнейших планах. Рано или поздно ему придется открыться перед княгиней, и не хотелось бы предстать этаким коварным шпионом и соглядатаем. В большей мере он был чародеем с уникальным опытом вызова инфернальных тварей и боевым магом, умевшим применять всевозможные хитрости. Спастись из падающего самолета, открыв между мирами портал на высоте двух тысяч метров (или сколько там оставалось до земли) — это не просто магическое искусство, это шедевр. Правда, зрителей, которые могли бы оценить подобную феерию, рядом не оказалось. Да и потом, во время жесткого приземления в незнакомом лесу, восторженность души была омрачена сильным ударом о землю, да таким, что едва сумел встать. Почему-то пропала концентрация на воздушных потоках. Ломая ветки, Ломакин упал на спину и полдня отлеживался на мягком мху, страдая от ожогов и болей по всему телу. Ребра он сумел кое-как срастить, а вот регенерация кожи затянулась надолго, потому как Сила была исчерпана до донышка.
Так должна ли его мучить совесть перед Аксиньей Федоровной? Считал ли он постыдным скрывать истинное свое предназначение? Ломакин не привык рефлексировать; он выполнял работу, за которую платят. А больше всего на свете Странник доверял людям, которые четко оговаривали условия сделки и готовы были платить за проделанную работу. Князь Георгий из таких именно людей, так чего стыдиться? Ведь чародей пытается вернуть в семью их сына. Это хорошая сделка.
— Я написала, — голос княгини выдернул Ломакина из раздумий. Она протянула мужчине так же сложенный в несколько раз лист писчей бумаги. Если Андрей доверился этому человеку, зачем и ей вкладывать письмо в конверт? — Там всего несколько строк, но Вик поймет, что делать. Вы когда сможете передать ему?
— На днях я буду у Булгаковых, — Странник положил записку в карман рубашки. — Нанесу визит вежливости. В качестве будущего преподавателя могу себе позволить возможность познакомиться с учениками.
— Будьте поосторожнее с этими людьми, — даже намека на улыбку не появилось на лице Аксиньи.
— Хотите сказать, мягко стелют, да жестко спать? — попытался пошутить Ломакин. Чтобы знать противника, нужно хотя бы, для начала, прощупать его. Бояться и отгораживаться — самый неверный шаг в долгосрочной стратегии. — Не переживайте, Аксинья Федоровна. Думаю, общий язык мы найдем.