— Насколько мне известно, нет, — кивнул Весемир, — кошки вообще отличаются невосприимчивостью к воздействию магии. Никто не знает, почему.
— Слава святому Лебеде! — пламенно воскликнула графиня, — да славится вовеки имя его. Итак, беда случилась после того, как умер мой папинька, старый граф Феррано. Вслед за ним ушла и маминька, вы знаете, как это бывает со старыми людьми, уходят один за другим, бедняжки.
Ведьмак кивнул. Графиня продолжала.
— После смерти отца я распорядилась продать его имущество, с которым совершенно не знала, что делать. И после этого демоны стали одолевать меня. Они кричат по ночам, воют потусторонними голосами так, что совершенно невозможно спать.
— А вы видели этих демонов, ваше сиятельство?
— Нет, они приходят в ночи. Я заставляла слуг ходить с фонарями в поисках, но они оставались невидимы и продолжали завывать, как ни в чём не бывало. И хуже того, в имении начался разлад! Демоны стали нашёптывать моим слугам, что я помешалась, они хулят меня и уходят из дома. Я совершенно не знаю, что делать.
— Что ж. И никаких следов демонов обнаружено не было? Они не убивали никого? Не оставляли сообщений?
— Что вы, нет! — графиня округлила глаза в ужасе, — если бы они кого-то убили, то я бы наверняка сама умерла на месте. Их воздействие исключительно…психологическое.
— Хм.
Весемир задумался и почесал бороду. Потом снова взглянул на графиню.
— Говорите, проблемы начались после того, как вы продали имущество отца?
— Да, может ли его дух гневаться на меня? Я приглашала жрецов, чтобы сняли проклятие и умилостивили его душу, но это не сработало.
— Нет, — ответил ведьмак, — но среди вещей могли быть какие-то артефакты. Предметы, обладающие магическими свойствами. Сосуд с джинном, шкатулка Гравви, зачарованная картина…
Графиня задумалась.
— Нет, ничего подобного не было, — сказала она, наконец, — вещи отца я не смогла продать, оставила, как память. Просто закрыла папинькину комнату на замок, будто бы…будто бы он может ещё вернуться, придти…
Она вытерла платочком слёзы и вздохнула.
— Простите. Мы были так близки с папинькой и маминькой…
— Понимаю. Ничего страшного.
— Да… Его вещи так и лежат, покрываются пылью. Те, что я продала…видите ли, мой папинька был большой охотник. У него было множество всевозможных…приспособлений для охоты. Луки, ножи, какие-то клетки, бог знает, что. У нас в конюшнях было двадцать голов охотничьих лошадей, и ещё у него были псарни, несколько свор, около сотни борзых. Я не знала, как обходиться с этим всем, да и все эти животные просто скучали бы взаперти. Поэтому я продала их, и настояла, чтобы с ними отправились конюшие и псари.
— А потом? Должно быть, вам было очень тоскливо в одиночестве.
— Конечно! — экзальтированно воскликнула графиня, — я была в отчаянии от одиночества. Подруги звали меня на балы и ужины, но я не могла заставить себя, я не могу нарушить траур, понимаете. И тогда появилась Маркиза.
Весемир воспросительно посмотрел на неё. Графиня достала свернувшуюся рядом с подушкой пушистую белую кошку и взяла на руки. Проснувшееся животное заметило ведьмака, встопорщило шерсть, став раза в два больше, с визгом и царапаньем выкрутилось из хватки графини и сигануло в открытое окно.
— Маркиза! Маркиза! — девушка подбежала к окну и увидела встопорщенную кошку сидящей на козырьке крыши парадного входа.
— Маркиза, Маркизонька, кс-кс-кс-кс, иди ко мне, девочка!
Но девочка не желала не то, что возвращаться — даже ходить по одной земле с ведьмаками. Козырёк крыши представлялся ей достаточно безопасным местом, поэтому кошка принялась вылизывать пушистую белую шерсть.
Графиня в расстройстве вернулсь обратно на диванчик.
— Меня не любят кошки, — виновато поклонился ведьмак, — много их у вас?
— Нет, только Маркиза, Морис, Джозефина, Килли, Айден, Розочка, Тимор, Ловис, Крысятка, Марципан, Эклер, Меренга, Рыжик и Сметанка.
Ведьмак сохранял каменное выражение лица. Увереннные в безэмоциональности представителей его цеха люди даже не догадывались, каких трудов это стоило.
— В имении всегда было много кошек? — спросил он.