Дверца, тренькнув язычком незримого колокольчика, бесшумно захлопнулась за спиной, и Луффи, не смеющий даже дышать, утонул в обволокшей прохладе синих стен.
Секунда, отмеченная ударом сердца, две — и мальчишке показалось, будто пол под ногами растворяется, а благоговейная тишина рассеивается в шуме морского прибоя, отмеченного белокурыми шапочками седой пены. В ноздри ударил запах прибрежной соли, нагретых особенным морским солнцем водорослей, терпкого настоявшегося йода, пропитанного липкой смолой дерева…
Затем, точно по сигналу всё того же преследующего барсучьего свистка, исчезло и это.
Стены, покрытые отслаивающейся голубичной краской, вновь превратились в обыкновенный металл и пластик. Телефон, отмеченный хлипкой сеточкой паутинки, продемонстрировал перерезанный провод, а дверца, повинуясь дуновению разыгравшегося ветра, забилась за спиной крылом неспособной взлететь птицы.
Тонкие мальчишеские пальцы рассеянно скользнули по тесноте обшарпанных перегородок, собирая подушечками толстый слой налепившейся пыли…
И вдруг там, под этим слоем, отыскали обожжённые хвостики перевёрнутых букв, отозвавшихся в сердце возвратившейся солёной волной.
Ладони окрасились в пепельно-грязный, но зато стена, венчающая изголовье спящего телефона, ожила, вспарывая тишину немым зовом пяти чарующих слов:
«Загадай желание и кинь монетку».
Взгляд увлечённых тёмных глаз тут же выхватил проявившуюся из пустоты крошечную синюю коробочку, примостившуюся рядом с телефоном, а в той — прорезанную узенькую щёлочку.
Пальцы поспешно забрались в карманы, ощупывая сбившуюся ткань и выгребая на свет все затаившиеся и запутавшиеся сокровища: цветные пробки от бутылок с шипучкой, обёртки от конфет, обсосанный леденец, прилипший к железной скрепке, скомканный рисунок, оторванное колесо от пластикового внедорожника и нетронутую ещё жвачку…
Монетки, даже самой маленькой, не нашлось.
— Может, тебе понравится что-нибудь из этого…?
Расставаться с сокровищами было жалко.
Например, конфетный фантик остался с того дня, когда Нами впервые заговорила с ним и Усоппом после двухнедельной забастовки. Леденец напоминал о малиновом рожке и апельсиновом закате в самый первый день долгожданных каникул, а резиновое колесо как-то само собой попалось под руку в ту ночь, когда четырнадцатилетний Ди повёл трясущегося от страха Усоппа на охоту за хэллоуинскими чудовищами.
Правда, Луффи хорошо знал, что удивительные синие будки каждый день из-под земли не появляются, и каждая такая, если уж появилась, может по праву поспорить даже со всеми сокровищами мира.
Поэтому, не тратя времени на размышления, мальчишка принялся за дело.
Колесо, пробки и леденец, к сожалению Луффи, полезать в тонкую щёлочку отказались сразу. Зато фантик, кое-как отцепившаяся от конфеты скрепка и рисунок трёхглавого дракона с горем пополам протиснулись, растворившись в загадочном синем брюхе.
Целенькую новенькую жвачку со вкусом кислых ананасов отдавать не хотелось больше всего, но… Уж такая диковинка наверняка должна была переплюнуть всякие глупые монетки!
На долю секунды Луффи даже почудилось, будто щёлочка в коробочке расширилась, охотно принимая его дар.
Пять волшебных слов проступили отчётливее, так, точно их написали не когда-то в неизвестном прошлом, а вот прямо здесь и прямо сейчас.
— Так… теперь желание!
Дедушка когда-то говорил, что если обращаешься к кому-то невидимому, у кого собираешься что-то попросить — обязательно нужно сложить руки, поклониться и закрыть глаза, иначе ничего не произойдёт.
Увидеть этого невидимого Луффи желалось безумно, но…
От старательности закусив кончик языка, мальчик подтянул сцепленные ладони к самому подбородку, покорно опустил голову и крепко-крепко зажмурился, силясь придумать, чего бы ему такого пожелать.
— Хочу… хочу стать пиратом! Или… нет, пусть эта нога дурацкая скорее заживёт… Или, может быть, дракона? Большого красного дракона, чтобы летал и огнём дышал! Или… мяса? Много-много мяса! Чтобы оно даже дома не помещалось! Хотя… если оно не будет помещаться, его кто-нибудь попытается стащить… Тогда… тогда, наверное, я хочу большого пиратского мясного дра…