— Да, я понимаю. — Решил стоически выдержать наезд, и забубнил, что помнил по этой теме. — Слово серебро, а молчание — золото. Дипломат — это человек, который дважды подумает, прежде чем промолчать. Предварительные ласки — это дипломатия, без них будет не секс, а война. Ой, это из другого паблика.
— Григорий. — Девушка тяжело вздохнула. — Как можно смеяться над такими темами? Вы что, не любите Родину?
— Родину? Люблю, конечно. Любил, в смысле. Она умерла. — Сделал вид, что искренне скорблю над этим.
— КТО умерла?! — Воскликнула девушка, вставая. — Ты думай, что говоришь! — Она даже на «ты» перешла, сделала шаг и нависла надо мной.
У меня создалось чёткое ощущение, что она меня сейчас ударит. А я ей даже ответить не могу.
— Мать моя… женщина. — Оторопело попытался я отодвинуться от этой ненормальной, но не получилось. И так сидел возле подлокотника. — Уже давно. Вроде бы. — Теперь и меня взяло сомнение. Неужели у меня такая плохая память? Раньше не жаловался.
— Да как ты… Я же тебе сейчас… — У неё даже дыхание перехватило, когда она реально замахнулась.
А я зажмурил глаза.
— Федосия Пантелеймонова, случилось что-то? — Открыл один глаз, чтобы посмотреть, кто это вмешался. Оказывается, её вопли привлекли к нам двух девушек. Одна из них очень заинтересовалась нашим конфликтом. — Что, Родин снова с пары сбежал, да?
— Он сказал… Вы представляете, он сказал, что Родина умерла! — Выдавила возмущённая девушка из себя.
— Разве нет? — В ответ удивилась и незнакомка. — Уже давно, я же смотрела его документы. У него только отец остался, а графиня Родина действительно умерла. Родин, мне пришло, что ты выздоровел. — Это незнакомка уже наехала на меня. — Ты идёшь на следующую лекцию, или я тебе ставлю пропуск?
— Иду, иду. — Отмахнулся я от неё. Скорее всего, староста или его помощница. Сталкивался я с таким типажом и в первой, и во второй жизни.
— Не опаздывай. — Обе девушки бодро зашагали по тропинке в направлении второго корпуса.
— Графиня?.. — На Федосию тем временем напал полный ступор. Классное у неё имя, кстати. А отчество так ещё круче. — А, да. Точно. — Из неё словно воздух выпустили, и она плавно опустилась рядом со мной на скамейку. У неё и попка тоже ничего такая. — Вы, Григорий, меня извините. Я совсем не хотела обижать память Вашей матери. — Она огляделась, придвинулась ко мне совсем вплотную и стала заглядывать мне в глаза. — Пожалуйста, давайте этой инцидент останется между нами.
Да, заработалась бедная девочка. Да и я тут виноват, не подумал, что мой ответ можно понять так двусмысленно. Тоже «заучился».
— Тебе бы отдохнуть. — Сделал я участливое лицо, после чего погладил её по голове, как маленькую. — Что, начало учебного года было тяжёлым?
— Да. — Ещё тяжелее вздохнула она, слегка поддавшись под мою руку, но потом, словно опомнившись, отстранилась, пусть и с неохотой. — Всю неделю что-то случается, словно проклял кто-то весь второй курс! — Похоже, ей некому высказаться. И её некому пожалеть. — Вот Вы ещё заболели. А ведь потом будет трудно догонять. — Неподдельное участие и переживание в её голосе мне понравилось.
— Неделя — это немного, догоню, не бойся. Я смышлёный. — Улыбнулся как можно теплее. Судя по тому, что она не шарахнулась, проклятье моей улыбки осталось на прошлом лице. — Давай уж на «ты», раз начали так общаться. Я разрешаю.
— Нельзя со студентами на «ты». — Совсем не строго, а скорее тихо и тоскливо заметила она в ответ. Похоже, у девушки проблемы с дружеским общением. И это с такой привлекательной внешностью? Странно как-то.
— А мы с тобой об этом никому не скажем. — Подмигнул ей. — Если согласна, я никому не скажу, что тут произошло. — Мягко намекнул на её косяк, чтобы в будущем получить какие-нибудь послабления. Такое никогда лишним не будет. — Ты же не хочешь, чтобы я на тебя обиделся?
— Не хочу. — Завертела она головой. — Меня и так за прошлую неделю отругал Константин Сергеевич. Обещал замечание записать, если снова что-то случится. Три замечания, и меня выгонят. Вы же меня не выдадите?