— Обычные командные игры в сухом бассейне «Чак И. Чиз»[24]. С тех пор, как Люцифер свалил обратно на небеса, Мейсон полностью захватил власть. Генералы Люцифера передрались из-за планов сражений. Маммона с Бафометом занялись вредительством в отношении войск друг друга. Травят им пищу, и тому подобное дерьмо. Всё для того, чтобы подлизаться к Мейсону. Семиаза — единственный генерал, отказавшийся целовать Мейсону задницу, так что ему пришлось бежать из города, — сообщает он последние новости.
— Мудрый шаг.
— Мейсон к чему-то готовится. Он отовсюду стягивает войска, но они разбросаны по всему аду, так что это займёт какое-то время. Наряду с этим, он затеял какую-то другую игру, но я пока ещё не понял, какую.
Я могу проходить сквозь тени и выходить почти везде, где хочу, проходя через Комнату Тринадцати Дверей, точку в самом центре времени и пространства. Я могу попасть в эту Комнату, потому что много лет назад один из генералов Люцифера, тот, который хотел, чтобы я был его личным ассасином, засунул ключ мне в грудь. Я единственный во Вселенной, кто может попасть в эту комнату, потому что единственный ключ у меня. Но когда Бродячие носились по городу, как кладбищенская саранча, я узнал, что Мейсон пытается сделать свой собственный ключ.
— Это Комната Тринадцати Дверей? Он нашёл способ попасть внутрь?
— Не думаю. Если бы ему удалось, он бы уже был здесь, глодая твой череп.
Касабян прав. Мейсон не из робких или медлительных. Если бы у него был шанс сбежать из Даунтауна, даже хотя бы на минутку, он бы им воспользовался и попытался убить меня.
— Итак, что он задумал?
— Ты скажи мне. Ты каждую ночь разговариваешь с этим парнем. Раньше с Элис, что было довольно жутковато, а теперь с доктором Думом[25].
Он бьёт в двенадцать. Шар отскакивает от бортика и не падает. Мой черёд.
Я откладываю сигарету, кладу кий между большим и указательным пальцами и целюсь.
— Что это значит?
— Раньше в «Макс Овердрайве» ты разговаривал во сне с Элис. Однако с тех пор, как мы перебрались сюда, всякий раз, когда засыпаешь, ты начинаешь вертеться, словно цыплёнок на вертеле, и разговаривать с Мейсоном.
— И о чём я говорю?
Я играю единицу от борта, и загоняю в угловую лузу.
— Кроме «пошёл на хуй» и «я убью тебя», ты много бормочешь на адском, так что трудно сказать.
— Купи словарик.
Он обходит по периметру стол, кружащий вокруг мухи мясистый паук.
— Есть ещё кое-что. На самом деле это ничего не меняет, но ты можешь захотеть узнать.
— Что?
— Никто в Даунтауне больше тебя не боится. Раньше ты был бугименом[26], от которого они не спали по ночам. Теперь они говорят о тебе так, словно ты был школьным хулиганом.
— То есть, они позабыли обо мне.
— Я этого не говорил. Я имею в виду, что теперь Мейсон — новый жуткий человек в городе, а тебя так долго не было, что он по умолчанию завоёвывает титул крутого парня.
Я бью тройку, но ударяю слишком сильно, и шар откатывается обратно в центр стола.
Я беру сигарету, а Касабян вскарабкивается обратно на стол.
— Сперва он отправляет меня в ад, а потом даже не даёт мне сохранить свою репутацию. Этот мелкий хрен хочет всё заграбастать.
Касабян прицеливается.
— Так ступай туда и прикончи кого-нибудь. Перережь глотки нескольким генералам. Ты монстр, убивающий монстров. Будь креативным.
Я качаю головой.
— Все знают меня в лицо, а Мейсон расставил патрули на всех входах, которые я использую, чтобы попасть в ад. Он узнает об этом в тот же момент, едва я суну туда большой палец ноги.
— Беспокойство о подобном дерьме звучит для меня не особо похоже на Сэндмена Слима, если не возражаешь.
— Возражаю, но ты уже это сказал.
— Просто спустись вниз и убей его наконец! Ты раньше делал намного более безумное дерьмо, чем это.
— Сейчас не самое подходящее время. Мне нужно остановить всё, что он делает. Планы сражений. Закулисные сделки с генералами. Всё это. Мне нужно больше хаоса. Убьёшь кого-то на ледовом шоу, и вокруг всё превратится в сплошной дурдом. Снесёшь кому-нибудь голову в зоне боевых действий, люди переступят через тело, не отрываясь от бутерброда.