Я стучу во входную дверь. Какое-то время ничего не происходит. Я слышу, как внутри кто-то возится. Я её удивил. Она прячет свою нычку.
Дверь открывается. Кэролин не открывает сетчатую дверь, а стоит там, моргая на солнце, как не слишком умный сурок. Я видал эксгумированные трупы с лучшим загаром.
— Ты кто, блядь, такой? — спрашивает она.
Я наклоняюсь ближе к сетке и улыбаюсь.
— Привет. Я юный студент колледжа, пытающийся заработать немного денег. Хожу по домам и продаю подписки на журналы. Вас не заинтересует десяти- или двадцатилетняя подписка на «Хранение с Целью Сбыта» и родственное издание «Я Собираюсь Сжечь Ночью Ваш Дом, Пока Вы Будете Спать в Постели»?
Она таращится на меня, слегка приоткрыв рот, словно пытается сформулировать вопрос, но за последние три секунды забыла, как говорить по-английски. Я открываю сетчатую дверь и протискиваюсь мимо неё внутрь. Она стоит на месте, оборачивается и наблюдает, как я вторгаюсь в её гостиную.
У Кэролин идеально обрамляющие её лицо короткие сухие волосы. Она была бы хорошенькой, если бы не тёмно-синие круги вокруг глаз, и кожа не напоминала текстурой наждачную бумагу. На внутренней стороне рук красные рубцы, где она маниакально ковыряла кожу. Я улавливаю в её поте запах не-полностью-усвоенного мета. Её сердце колотится, а глаза с острия булавок, но это из-за наркотиков, а не из-за меня. Ангел в моей голове хочет, чтобы я был помягче, чтобы её затылок не раскололся, с мозгом заодно. Хорошая идея. С другой стороны, она толкает непредсказуемую экстрасенсорную отраву Нацбезопасности подросткам, которые понятия не имеют, что демоны, Кисси и другие уроды-мозгососы так и ждут возможности наложить когти на их кору головного мозга.
Кэролин стоит у двери, скрестив руки на груди. Когда часовой механизм у неё в мозгу снова начинает работать, она следует за мной в гостиную цветов авокадо и апельсина с мягкими креслами, подушками и длинным ротанговым диваном. Выглядит как декорации к снафф-фильму семидесятых[64]. Она останавливается в паре метров от меня и смотрит испуганным взглядом, пытаясь понять, должна ли меня знать. Может, она должна мне денег. Может, я должен ей.
— Сядь, — говорю я. — Она не двигается. Я делаю к ней шаг и повторяю: — Сядь.
Она обходит меня и садится на диван, сдвинув вместе колени и положив на них руки, словно выпускница школы обаяния. Я сажусь напротив в мягкое зелёное кресло и подтягиваю его к дивану, чтобы мы сидели лицом к лицу. Пружины в кресле давно исчезли, и моя задница пытается провалиться ниже колен. Не слишком хорошее зрелище, когда хочешь выглядеть устрашающе. Я сдвигаюсь вперёд и сажусь на край кресла.
— Ты коп? — спрашивает она.
— Ты думаешь, я коп?
— Нет.
— Тогда может нам стоит двинуться с этого места и посмотреть, куда это нас приведёт. Ты не против, Кэролин?
— Замечательно. Как скажешь. Если ты не коп, то кто ты?
— Я солгал раньше. Я не студент колледжа.
Она начинает ковырять кожу на левой руке.
— Прекрати. Ты расковыряешь руку и заработаешь гангрену в такой пыльной дыре, как эта.
— Тебе какое дело?
— Мне плевать, но меня раздражает смотреть на это.
— Какого хера тебе нужно? Денег? Я похожа на того, у кого есть деньги? Посмотри по сторонам.
Она машет рукой на общую разруху. Дело не столько в беспорядке, сколько в том, что всё находится в таких местах, куда ни один здравомыслящий человек это бы не положил. Как будто всем, чем она владеет, от мебели до кофейных чашек, она пользовалась лишь раз и затем бросила там, где стояла, когда ей это больше не было нужно.
— Мне не нужно смотреть, Кэролин. Я знаю, что в каком бы свинарнике ты ни жила, у тебя есть деньги, потому что ты дилер. Я вижу это в твоих глазах и слышу в крошечных нотках в твоём голосе. Кроме того, ты измотана и тебе осталось примерно полгода до инсульта со смертельным исходом. Ты ведь знаешь, что у тебя повышенное давление? Это не слишком хорошо сочетается с метом.
Она поднимает голову, по-прежнему пялясь на меня.
— Откуда ты это знаешь?
Она грызёт большой палец. У неё обгрызены все ногти. На кончиках пальцев гипсовая пыль.
— Это просто мой трюк. Я кое-что знаю о людях. Вроде того, что все деньги, которых ты сказала у тебя нет, заныканы в тайнике в стене.
Взгляд, которым она одаривает меня, это смесь гнева и тупого удивления.
— Когда ты приходил ко мне в дом?
— Я никогда прежде здесь не был. Это просто для того, чтобы показать тебе, что ложь не доставит тебе никакой радости.
— Если тебе нужны деньги, забирай. Я больна. Я не смогу помешать тебе.
— Мне не нужны твои деньги. Мне нужно имя-другое.
— Какое имя?