— На сегодня мы закончили. Я иду внутрь. Не выключай телефон. — Я направляюсь обратно в отель.
— Зверь в твоём номере очень хорошенький. По крайней мере, её истинное лицо. Намного лучше того человека, на которого ты раньше тратил своё время. Тебе следует поблагодарить Мейсона за то, что он избавил тебя от неё.
Я двигаюсь обратно к нему, по дороге пытаясь решить, следует ли вырвать ему язык или растоптать рёбра в мармелад. Но он исчезает прежде, чем я даже успеваю развернуться. Как я уже сказал, Йозеф быстрый.
Я иду в номер Кэнди, карабкаюсь по разломанной мебели так тихо, как только могу, и ложусь рядом с ней. Я устал от раннего подъёма, борьбы с похмельем и поджога руки. Клуб вроде «Твёрдого решения» не откроет свои двери по крайней мере до одиннадцати и, держу пари, Кейл не появится там раньше часа. Есть время поспать несколько часов.
Кэнди шевелится, когда чувствует, как моё тело опускается на матрас. Берёт меня за руку и обнимает себя, поворачивая меня на бок, пока я не прижимаюсь передом к её спине. Странное ощущение находиться в одной постели с кем-то другим. Странное в хорошем смысле. К таким странностям можно и привыкнуть.
Я даже не чувствую приближения сна, но комната вокруг меня расплывается, и я оказываюсь где-то ещё.
Я готовлю кофе на кухне своей старой квартиры. Элис разгадывает кроссворд, сидя на диване. По телевизору с выключенным звуком идёт «Миюки в Стране Чудес», странная фетиш-аниме версия «Алисы в Стране Чудес». Из маленького бумбокса на стойке играет «Мир бардак. Это в моём поцелуе» группы «X».
— Слово из восьми букв, «щедрая флора», — говорит Элис.
— Понятия не имею. Ты же знаешь, я ненавижу кроссворды.
— «Геноцид», — говорит она и заполняет клеточки.
— Чего?
Она не поднимает глаз.
— Как насчёт слова из пяти букв, «родственник Пиноккио»?
— Не знаю.
— «Шеол»[75].
Я оставляю кофе и подхожу к дивану.
— Что это за кроссворд?
— «Кости святых». Семь букв. «Армагеддон».
Я сажусь рядом с ней. По телевизору к мультяшной Алисе пристаёт доминантная версия Безумного Шляпника.
— Моя Элис поднимает взгляд, улыбается и легонько целует меня в губы.
— Как назвать одним словом «импровизированную мантру».
Я заглядываю ей через плечо и смотрю на ребус. Та совершенно обычная, за исключением того, что она заполняет ответы странными рунами или пиктограммами, которых я никогда прежде не видел.
— Орфей.
— Это сон? — спрашиваю я её.
Она пожимает плечами.
— Ты скажи мне. Это у тебя в голове. Тебе было бы удобнее, если бы я была танцующим карликом?
— В другом сне, перед тем как Бродячие напали на город, ты предупредила меня, что со мной кое-что случится. Это один из тех снов?
— Слово из пяти букв для «праздника банкира»?
— Снова начинается песня «X». Должно быть, она её закольцевала.
Ступай в ад, может это тебе понравится
Тогда пойдём домой со мной
Завтра вечером может быть слишком поздно
Мир бардак. Это в моём поцелуе.
— «Холокост».
— Знаешь, я собираюсь всё исправить. Я собираюсь заставить Мейсона заплатить за всё, что он сделал с тобой и со мной.
Элис заканчивает ребус и кладёт его на кофейный столик. Теперь мне его лучше видно. При том, что она придумывала разные ответы, ребус заполнен одними и теми же семью символами, раз за разом.
Она наклоняется и обнимает меня. Кладёт голову на плечо, глядя в телевизор.
— Это хреновый фильм, — говорит она.
— Я не знаю, почему я его выбрал.
— Ага, с чего тебе вообще было выбирать «Алису в Стране Чудес»?
— Ох. Верно.
Она притягивает меня ближе.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя?
— Ага.
— Тогда тебе нужно перестать всё время быть чёртовым одержимым. Я мертва. Хнык-хнык. Ты — Сэндмен Слим. Хнык-Хнык. Вселенная гораздо больше нас.
Я мотаю головой. Тянусь за сигаретой. Она отпускает меня, чтобы я мог наклониться вперёд и взять зажигалку.
— Я всё это знаю. Но многие мелочи по-прежнему причиняют адскую боль.
— Это ты мне рассказываешь? Той, кому воткнули нож в спину?
Она говорит это сразу после того, как я закуриваю. Я пытаюсь отодвинуться, но она не отпускает меня.
— Так и было на самом деле?