Вера вздохнула, скучая по тем дням, когда была маленькой девочкой, жила летом на даче у бабушки с дедушкой, и всё было так... просто?..
А главное - все были живы!..
Поле закончилось, в нескольких шагах впереди красовался уже тронутый золотом, багрянцем и даже почти алым, но ещё зелёный в основной массе лес. Подсвеченная солнцем листва трепетала на лёгком ветру, а небо пылало яркой и густой синевой, как бывает лишь осенью. Ветер гнал маленькие, похожие на морскую пену, кучевые облачка, и на секунду Вере вдруг показалось, будто над головой и правда бегут перевёрнутые вверх тормашками волны.
- Великий Небесный Океан! - прошептала она, удивляясь, откуда выплыли эти слова.
Голова вдруг на миг закружилась, как во сне, когда она угодила в самый центр водной бесконечности, где, на острове, состоящем из одного-единственного громадного камня, вздымалось на невероятную высоту исполинское Древо.
Сверившись с навигатором, Вера быстро потопала через лес, невольно поглядывая по сторонам: а вдруг грибочки хорошие попадутся - сейчас ведь как раз сезон!
Набрала, в итоге, небольшой пакетик подберёзовиков и подосиновиков, да плюс один белый, пока дошла до знакомой пологой возвышенности, за которой раньше начиналась зона лысорского бассейна. А вот и тот пенёк, где она сидела, преодолевая свой страх и собирая волю в кулак. Сунув грибы в рюкзак, Вера надела его на спину. С ветвей высокой осины сорвался крупный ворон и с гортанным карканьем устремился за холм - да, ловушек тут уже точно не было, вокруг бодро посвистывали синички, никто не боялся летать над бывшим бассейном.
Вера взбежала на пригорок и застыла с отрытым от изумления ртом.
<a href="http://samlib.ru/m/moiseewa_o_j/08provodsvet.shtml#Part0">к оглавлению</a><a name="Part3"></a>
Глава3. Золотая рыбка
Далёкое прошлое, приблизительно VI век
Всё началось с того чудного яркого сна, где мир сперва казался Колояру ровно тем же, что и въяве: родной дом, деревня, скотный двор, лес, поляны, где колосились рожь и зрел овёс, даже репа и капуста в огороде сидели хорошо знакомыми рядами. Стояла глубокая ночь, однако, несмотря на темноту, каждая ветка и камень были видны так же ясно, как и при свете дня.
Выйдя за околицу, Колояр двинулся к реке, и почти сразу наткнулся на небольшие, изящной формы, следы, явно оставленные девицей. Шла она босиком к речному разливу и, казалось, едва касалась земли, ибо трава была почти не примята, но при этом словно бы осыпана золотой пылью.
Едва Колояр миновал луг и вышел к воде, как пыль из следов вдруг поднялась в воздух и единым искрящимся вихрем, полетела к краю мостков, где собралась в нечто маленькое, но плотное и блестящее. Это оказалась подвеска в виде рыбки - лежала на досках, блестя гладким и чистым золотом.
Чародейный оберег?
Колояр поднял рыбку - она висела на тончайшем, но очень прочном и твёрдом золотом волоске, о который юноша случайно порезался, обагрив подвеску кровью, от чего крохотный глазок рыбки ярко полыхнул рубиновым светом, а сама она вдруг озарилась разноцветным сиянием.
Завороженный красотой радужных переливов юноша расправил волосок и надел подвеску на шею. Едва рыбка коснулась груди, как тут же снова сделалась золотой, а внутри у Колояра будто горячая волна от пяток до маковки пробежала. А потом он услышал тихий плеск и поднял голову: прямо на воде стояла дева и с лёгкой улыбкой смотрела прямо на него - длинные волосы струились золотым водопадом, а глаза лучились чистым изумрудным светом. Длинная шея, безукоризненной формы плечи и ключицы девы были обнажены, а ниже её тело охватывала тончайшая золотая ткань, так плотно облегавшая высокую грудь и бёдра, что у юноши закружилась голова, а плоть под штанами мгновенно затвердела, грозя разорвать холстину.
Все мысли вымело из головы, пока он, поражённый неземной красотой, неотрывно смотрел, как дева, ступая по тёмно-зелёному ковру кувшинок - те едва прогибались под точёными стопами, озарявшими листья золотыми искрами, - взошла на мостки. В огромных зелёных очах застыло отражение Колояра: торчит на месте, будто примороженный, рот открыт, глаза распахнуты, на груди - золотая рыбка.
- Вижу, ты принял мой дар, - скорее пропела, чем сказала она, дотронувшись до подвески. - А дар принял тебя.