"Раньше вырваться не могла, - говорит. - Злой колдун большой силы из чужих земель объявился, вредит нам. Он, мол, меня к тебе не пускал, насылал на меня проклятья и нежить и из тебя тоже силы тянул, а потом вороном перекинулся и рыбку, с мёртвого уже, сорвал. Большой вред этим твоей душе нанёс. Потому и застрял ты здесь. Добудешь рыбку, душа выправится, и отправлю я её в свою Правь, где будем мы вместе навеки среди Богов".
"А как же мечта моя? - вопросил. - Как же цель моя великая, самая важная: слободы объединить, силу-силушку всех племён земли славянской в один могучий кулак собрать, да Русь непобедимой сделать? - так, значит, и канет, как камень в омут?"
"Ты уж за грубость прости, - ответила, - но должен же сам скумекать: как мёртвый может князем великим всей славянской земли сделаться?.."
Мёртвый - никак! Понимал я сие, вестимо, да только душа-то больно за слободу свою, за воинов, болела! Разве мог я взять и дружину свою бросить, чтоб в чужую Правь навеки удалиться?! Нет!.. Не по мне такое: в Прави чужой блаженствовать, не ведая, что там, на земле моей родной, делается... И спросил я тогда, нельзя ли мне, душу выправив, в Слави нашей остаться - потомков хранить? ведь пришла же Нега сюда, значит, и потом навещать меня сможет, пусть даже изредка...
"Что ж, воля твоя, воевода, - сказала. - Рыбку добудь, и всё, как ты хочешь, сложится".
- Ну, а дальше что было, вы знаете: не отбил я подвеску у тебя, Колояр, волчок рыжий, задрал ты меня, не только по слабости души моей после битв с чудью, но и по воле самой девы Неги... Мне бы раньше додуматься, да в голову прийти не могло такое, что Богиня, пусть и не с нашей тверди небесной, но с того же Великого Небесного Океана, обманывать может, вредить!.. - хмурился Чурослав, желваками играя. - Единственно диковинным мне, как вернулся сюда, вот что увиделось: коль любит Нега меня, что ж не пришла на выручку, когда с колдуном-волкодлаком бился?
- Я не колдун! - возмутился Колояр.
Открытая навьим старейшиной правда смела наведённый девой морок, и юноша жарко горел изнутри злым ярким пламенем - тем самым, что любовь в ненависть превращает.
Но Чурослав будто и не услышал молодого, мрачно мысль свою продолжая:
- Сколько чуди поганой из Хаоса, что грозила бедой Неге и миру её, перебил, а землю свою защитить не смог: пал в битве со степняками, дружина без воеводы осталась!
Покачав головой, он посмотрел на Белогора глазами тёмными, как глухая чащоба в ночь без луны:
- Неужто Нега нарочно меня обескровила и дважды на смерть: один раз на настоящую, а другой на такую, что дух унижает, - отправила?
Колояров дед лишь молча вздохнул: всё и так было ясно.
- Ох, и слепец же я!.. - покачал головой Чурослав. - Околдовала она меня, словно безусого отрока...
- А вот навку ту, водяницу, что на меня из реки набросилась, тоже Нега наслала? - то ли утверждая, то ли спрашивая, откликнулся "безусый отрок".
- Похоже на то, - поразмыслив, объявил Белогор. - И ещё скажу, пусть вы оба и разъяритесь. - Две пары глаз, словно две молнии мгновенно скрестились на лице деда, но он, нисколечко не смутившись, продолжил: - У вашей Неги, судя по всему, не только вы, но и другие - и живые, и мёртвые - есть. Сколько не знаю, но верно имеются, ибо цедит она с душ что-то, ей одной ведомое, а как до последней капли выцедит, так и бросает на смерть, дабы обещания, вам розданные, выполнять не пришлось.
Повисло тяжёлое, как грозовая туча, молчание, но возражений не последовало, и дед, чуть подумав, добавил: