- Серьёзно? - Десятов-старший сел напротив молодых людей, подперев кулаком щёку. - Какое совпадение!
- В смысле? - округлил глаза Костя.
- В смысле, что я и сам собирался тебе позвонить и предложить свою помощь.
- Да ладно! - в голосе сына слышалось недоверие.
- Хочешь верь, а хочешь нет, но после всей этой свистопляски с Крылатой тьмой, у меня в голове будто сдвинулось что-то... может, в связи с большим количеством свободного времени, пока в больнице лежал, а потом ещё от журналюг прятался - из дома не выходил, ну и делать-то оказалось нечего, кроме как размышлять... в том числе и о жизни. Раньше-то задуматься ни секунды не было: всё время гонка какая-то, цейтнот, особенно во "Второй жизни". Как говорил Кафтырёв: "Если нас опередит другой Старший, останемся червяками в отброшенной бытиём реальности!" Ну, и ещё там всякую подобную бредятину, с панической окраской, среди нас с Анькой и боевиков своих разгонял. "Давай, давай, срочно - результат нужен вчера!.." А потом вдруг - ты, Кос! - да такой... взрослый, умный... родной! Я чуть с ума не сошёл, когда Кафтырёв велел отдать тебя на заклание! - вот, наверное, тогда-то мне впервые по кумполу и долбануло так, что мозги, невзирая на чёрную кровь, частично на место встали...
Десятов-старший говорил неспешно, но без перерывов, повинуясь своей давно назревшей потребности высказаться, и когда он скользнул взглядом в сторону, Вера, в ответ на вопросительный Костин взгляд тихонько кивнула: да, отец говорит правду, его стоит послушать.
- Меня как громом поразило: да ведь я же не знаю тебя совсем! - сына своего единственного - не знаю! Что ж я за хреновый отец, мать твою, просто кошмар!.. - Илья потёр руками лицо. - Хоть и больно было от хамства твоего, не скрою!
- Я... - Костя потупился, уши его вспыхнули.
- Ну да и поделом мне: сам упустил момент, так терпи!.. - продолжал Десятов-старший. - И то, как ты меня обманул...
- Прости! - выдохнул сын. - Мне пришлось. Я был тогда...
- Ты тогда слишком многое видел и постигал! - перебил его отец. - Такие способности неизбежно уничтожают человеческую природу. Столь глубокий доступ открывает все двери, уничтожает любые тайны и наделяет такой властью, что мораль, сострадание, любовь к ближнему - в общем, всё то, что делает нас людьми, кажется полнейшей ерундой и сущей мелочью! - он покачал головой. - Даже когда смотришь на мир с высоты птичьего полёта - люди на земле, словно букашки, а уж с орбиты их обычным глазом и вовсе не увидишь... - понимаешь, о чём я? - Он воззрился на сына, явно ожидая ответа.
Тот хмуро молчал, и Вера толкнула парня под столом ногой.
- ...Я не мог по-другому, - пробормотал Костя.
- Разумеется! - обрадовался Илья. - Я же ровно об этом и говорю! Когда чувствуешь себя богом, не можешь сомневаться, что всё позволено. Поэтому я тебя не виню. То, как ты поступил со мной - закономерность и неизбежное следствие мегаспособностей. Можно даже сказать, что это они тебя использовали, а не ты их. Тебя - Свет, меня - Тьма, мы были лишь орудиями в руках необъятных и непостижимых сил. А когда выполнили свою функцию, нас просто выкинули, словно истёртые тряпки. У меня лично и здоровье пошатнулось неслабо, и на работу теперь хрен кто возьмёт, да и... а, к чёрту! - Он скривился, махнув рукой. - Не собираюсь я тебе жаловаться, сын, ибо у тебя наверняка тоже большие проблемы, я уже и раньше понял, а сейчас ты сам просишь помощи. И эту помощь я могу и хочу тебе оказать!
- С-спасибо, - растерялся Костя. - Я... - он замялся, подбирая слова.
- А можно мне чаю, пожалуйста! - вдруг вклинилась Вера. - Он там наверняка уже заварился.
- Ох, чёрт! А про чай-то я и позабыл! - Илья вскочил и бросился к заварочному чайнику, бормоча: - Перестоялся, наверное...
- Я знаю, кто эти "осьминоги" и где они, - пока он гремел посудой, тихо проговорила Вера Косте на ухо.