Лично мне в голову пришёл только мужской туалет. Если это ужасное место, которое здесь выполняет эту роль, можно назвать туалетом. Эх, сейчас бы пластиковый сральник от нового президента…
— Я знаю, что Алиса в домик Лены не заглядывает. Те поругались давно и теперь почти не общаются, — ответила Мику.
— Во, домик Лены подойдёт! — обрадовался я. — Веди нас! А я пока придумаю отличную причину для Лены, по которой нам нужно будет потусоваться в её домике часиков так… До отъезда из лагеря!
*
Как выяснилось, причину придумывать не нужно было, ведь домик Лены по совместительству оказался домиком Мику. И, слава богу, ведь из подходящих причин у меня была только история про инопланетян, кирку и зомби-апокалипсис. Причём история про кирку была зрелищнее двух других, вместе взятых.
— Слушай, Мику, — обратился я к ней, как только закрыл дверь домика и благодаря этому почувствовал себя в безопасности. Я решил, что сейчас самое время обсудить серьёзные вещи. — Я понимаю, что ты, наверное, не совсем серьёзно воспринимаешь моё путешествие во времени. И…
— Нет, почему? Я верю в то, что в далеком будущем люди построят машины времени. И многие захотят посмотреть на то, как зарождалась советская эпоха. Так что ничего удивительно в твоём прибытии нет, — Мику явно была готова к подобному разговору. — Ты один из таких?
Я что, похож на подобного ботаника-учёного? Неужели кто-то всерьёз может полагать, что я способен заниматься более серьёзными делами, чем распитие алкоголя?
— Не совсем. Я, как бы это сказать… Случайно попал сюда. А-а, не важно, в общем. Дело в том, что я не знаю, что произойдёт, когда лагерная смена закончится. Я попал сюда на автобусе к первому дню смены, а уеду на автобусе после последнего дня смены. Вероятно, что-то изменится. Возможно, ничего, но возможно, что я вернусь в своё время. То есть тебе там будет…
Так, а какой сейчас вообще год? Семьдесят девятый? Мне кто-то об этом говорил? Или нет? Ой, похер, пусть будет семьдесят девятый. Мне двадцать четыре. Я родился в тысяча девятьсот девяностом, значит, в две тысячи четырнадцатом году Мику будет примерно пятьдесят два года… Блин, дохрена.
— Пятьдесят лет. Много. Лучше найди меня пораньше. Я рожусь в тысяча девятьсот девяностом. Не знаю, где тогда жили мои родители, но примерно в лет шесть мы переедем в Москву по адресу… Давай я тебе лучше запишу…
Я взял случайный листок со стола Лены, там же обнаружил чернильное перо; хы-хы, ладно, это была обычная шариковая ручка, они не настолько отсталые. Я записал на бумажке мой адрес — нормальный адрес, а не улица Пушкина, дом Колотушкина, как хотел написать в начале — и в конце поставил улыбающийся смайлик. Немного подумав, я дописал результаты нескольких футбольных матчей в девяностых годах. Будучи спортивным комментатором, я знал подобные вещи, и, благодаря этим знаниям, предоставлял Мику возможность обогатится на ставках.
— Я тут результаты некоторых матчей указал, можно на тотализаторе заработать. В общем, тут адрес, там я буду жить в будущем. Хотя, если мне кто-то даст выбор, то я, разумеется, останусь тут. С тобой — и с кучей бабла, как только встречу первую букмекерскую контору. Поэтому лучше ты тоже мне запиши адрес, хорошо? На случай, если я пропаду, но останусь в этой Вселенной, телепортируюсь куда-нибудь… Я не знаю, да и вообще кто знает, как всё сложится.
— Ладно, — от моих откровений на лице Мику застыло грустное и немного отстранённое выражение лица.
— Не, не подумай, мы не прощаемся, — попытался успокоить её я. — Нет никаких гарантий, что что-то вообще произойдёт. Что бы меня не отправило в прошлое — здесь этого нет, и я не исчезну, ну, не испарюсь без видимых на то причин… наверное. Ладно, звучит не очень убедительно, но я могу вообще на автобус не садиться, если хочешь, хотя меня всё равно может испарить…
Мику промолчала. Она взяла со стола ручку и начала писать свой адрес. Это молчание характеризовало её плохое настроение. Когда она была со мной в отличном расположении духа, то болтала на почти что одном уровне со мной, а когда грустила, то выдавала односложные фразы и отмалчивалась.
Чёрт, да она чуть не плачет. Нужно её как-то успокоить.
— Да ладно тебе, ну расщепит меня на атомы… — я явно выбрал не ту тактику, а даже если ту, то начинать нужно явно не так. — Я хотел сказать, у тебя всегда останутся результаты матчей, поживёшь лет десять, затем разбогатеешь страшно, хорошо же!
Кажется, на её лице показались слёзы. Нет, не кажется. Мику начала плакать.