Фамилия с чем-то у Лили ассоциировалась. Но, как и всегда, попытки вспомнить хоть что-то вызывали только тупую головную боль. Лили к ней настолько привыкла, что уже даже не пыталась вызвать воспоминания, если чувствовала приближающуюся мигрень.
— Нет, не испугались. Но вы же вроде говорили, что ко всем надо относиться с уважением, — заметила Лили.
— То, что я их уважаю как банкиров, не значит, что они мне по душе. К тому же… я ненавижу эти вагонетки!
— Мне тоже не понравилось, — поддакнула Лили. — Мы как-то были с приютскими в Лунопарке…
Разговор плавно перешёл на маггловские способы развлечения. Когда и Септима, и Лили вновь стали чувствовать себя нормально, а их головы перестали кружиться, профессор предложила:
— Пойдём, наконец, за покупками. Или вы голодны и нужно заказать что-нибудь кроме лимонада?
То, что Эванс не сделал ни глотка, она как-то не заметила.
— Ну… — Лили будто прислушалась к своему организму, а её взгляд на мгновение потерял концентрацию. — Нет, я думаю, нет. Можно идти. О, а у магов есть цветные карандаши? Ручки? Чернила? Давайте первым делом пойдём в канцелярию! Эванс, как думаешь?
Эванс только пожал плечами; проигнорировать прямое обращение он не мог. Предложение Лили его абсолютно не удивило — каждый в приюте знал о любви девочки ко всякой канцелярии вроде ручек, карандашей, блокнотиков и прочего.
— Конечно, идём. Где-то тут был неплохой магазинчик, — Септима замолчала, когда Лили выскочила из-за столика и во всю прыть поскакала к одной из лавок. На вывеске был изображен свёрнутый свиток, так что было совершенно не ясно, почему Лили решила, что именно там она найдёт всё, что нужно. — Она всегда такая активная?
Эванс, проигнорировав её вопрос, встал из-за стола и пошёл за сестрой. Септиме оставалось только покачать головой: у мальчика совершенно точно будут проблемы с другими детьми в школе. Вряд ли его примут в какую-нибудь компанию, будет вообще хорошо, если над ним хотя бы не станут издеваться.
Идеальным факультетом для Эванса был бы Хаффлпафф, но Септима прекрасно понимала, что брата и сестру надо обязательно рассматривать как одно целое, как Гензель и Гретель или Кая и Герду. А младшая Эванс, если судить по её неутомимому характеру, общей доброжелательности и храбрости, граничащей с дуростью, — в незнакомом месте спокойно убежала от сопровождающей! — попадёт на Гриффиндор. И Септима была бы абсолютно нелогичным человеком, если бы думала, что старший Эванс согласится покинуть свою сестрёнку.
С другой стороны, иногда Шляпа разделяла даже близнецов. Кто знает, что творится в сознании у древнего артефакта?
Колокольчик на двери тихо звякнул, когда профессор вошла в тёмное помещение лавочки. Пахло свежим пергаментом и книжной пылью, а тишина нарушалась лишь приглушённой беседой Лили и продавца. Старик, содержащий лавочку, добродушно улыбался в ответ на вопросы Лили, отчего в уголках его глаз залегали глубокие морщины, точно на сухой потрескавшейся почве.
— Нет, маги не пользуются ручками, — звучал его размеренный и спокойный голос, который бывает только у тех, кто очень долго жил, — но это не мешает вам, юная леди, привезти их с собой, купив в каком-нибудь маггловском магазине. Увы, маги весьма консервативны в выборе предметов для письма: перья, чернила двух цветов, красного и черного, редко — простые карандаши. Даже магические портреты выполняются исключительно зачарованными масляными красками и ничем иным.
— Что?! — возмутилась девочка, забавно округлив глаза. — А как же гуашь? Акрил? Пастель?! Да хотя бы акварель, в конце концов!
— Ничего из этого, — пожал плечами продавец, собирая в небольшую шкатулку два набора для письма. — Исключительно масло. Ну, в эпоху Ренессанса кто-то пробовал ввести другие материалы — в основном, конечно, кровь. Картины, выполненные кровью, до сих пор весьма почитаются… но, как вы понимаете, мода не прижилась: многие посчитали подобные материалы антигуманными, ведь редко художник рисовал собственной кровью. О, добрый день, — заметил продавец Септиму и Эванса. — Вам тоже нужен набор для первокурсника?
— Мы с девочкой, — поспешно отмахнулась Вектор. — Лили, ты уже купила всё, что хотела?
— Нет! — от эмоций девочка даже притопнула ногой. — Тут ничего нет! Только чернила и перья, перья и чернила! И краски, масляные. Но я совершенно не умею ими рисовать!
— Ну, я могу порекомендовать неплохую лавочку на одной из маггловских улиц, — предложил продавец. — Её держит мой сын, который, к счастью для него, родился сквибом — мальчик всегда больше тяготел к простецкой жизни, а не к варке зелий или ещё чему-нибудь магическому.
— Сквибом? — непонимающе хлопнула ресницами Лили.