А отрочица, поравнявшись с ним на обратном пути, вдруг заливисто рассмеялась.
Нехорошие подозрения зародились у Харвига. Он съел ещё пару ложек, размышляя о причине её веселья, потом незаметно выплеснул остатки в кусты.
Всемила ушла, а там и Ножик крикнул, что пора на работу…
Вечером на повозке приехали Лют и Лада. Как назло, помол был в разгаре. Они постояли в сторонке, наблюдая за сыном, наполнявшим мешки мукой. Лют спросил, как тот устроился. Узнав, что Ноздреча не пустил его даже на двор, помрачнел. А мать поцеловала Харвига в лоб и поставила рядом плетёную корзину с едой. Убедившись, что сын жив и здоров, родители отправились восвояси.
Когда мельница опустела и солнце скрылось за Алатырь, в гости к Харвигу прибыли княжичи.
Он собрал друзей у костра.
– Эх, жалко, что тебя не было вчера с нами! – сказал Селян. Синяк на его лице в свете костра казался то зелёным, то синим. – Насилу Богшу в пироге отыскали. А как Горыня нарядился Погрызом, а отец – Ахеном! Вот потеха была!
Харвиг насупился.
– А ещё новость, – добавил Васятка. – Буян вернулся!
– Как так?!
– Правда, – кивнул Михей. – Сегодня под вечер пришёл. Грязню-ющий!
– И как они с Шамкой?
– Архип его пока на цепь посадил.
У Харвига будто камень скатился с сердца. Он уже попрощался со своим любимцем.
С мельницы донеслось тихое блеяние. Отроки вздрогнули.
– Кто там?!
– Пенка… Вы что, козы не признали?
– Отчего? – возразил Селян. – Я даже знаю, на что она тут.
– Ну и на что? – с напускным равнодушием спросил Харвиг.
– Ножик её супротив водяного держит.
– Как это? – удивился Фомка. – Неужто коза его победит?
– Не знаю. Мельник верит, что нечисть от всего белого хоронится.
– Баба Яга, говорят, в козу оборачивается, – прошептал Васятка. – И в ворона.
– Снова-здорово… – укорил его Харвиг.
Прошлым летом княжичи забрались в одну из запретных пещер. Узнай про то взрослые, выпороли бы плетями. Да только зря они туда лезли. Очутившихся в гулкой пугающей тьме детей обуял страх. Вдобавок Васятка принялся стращать друзей жуткой ведьмой. Даже Харвигу стало не по себе. Конечно, он этого не признал. Сказал, что никакой Яги нет, но без огня делать тут нечего. Так и вернулись наружу ни с чем, договорившись в другой раз запастись палками с паклей…
Харвиг чувствовал, что его прошлое скрыто в Алатыре. Не зря же он там появился. На следующую весну он задумал разведать тайну горы и очень рассчитывал на помощь братьев. Понятно, что глупые байки про ведьму были некстати.
– Все знают, что в давние времена она утащила к себе в пещеру трёх отроков, – упрямо гнул своё младший брат. – И там сожрала!
Харвиг хмыкнул:
– Эх ты, тюха-матюха, голова – два уха! Наслушался бабьих сказок. Это гора их сожрала. Она вся ходами изрыта. Забрели внутрь, а выбраться не сумели.
Отроки помолчали. Где-то на Гнилушах тоскливо взвыл пёс.
– И не страшно тебе тут? – оглянувшись в темноту, спросил Фомка.
Харвиг живо вспомнил минувшую ночь. Представил, что совсем скоро вновь окажется один в чреве зловещей мельницы. Жутко стало ему. Захотелось немедля, даже не затушив костра, отправиться с братьями домой, в уютный и приветливый княжий терем.
– Чего же мне бояться?
Он пренебрежительно хмыкнул и потянулся к корзине. Хлеб и головку сыра он отдал друзьям. Кусок праздничного пирога оставил на после.
– Как чего? – приподнял бровь Селян. – Все знают, что мельница проклята. Столько людей утонуло!
– А ещё говорят, – добавил Васятка, –в полную луну утопшие мельники выбираются из воды и идут на мельницу чтобы молоть песок.
Все поглядели на небо, где ярко светила луна. Отроки невольно придвинулись поближе к костру. У Харвига всё внутри сжалось.
– Чепуха это, – разлепив губы, вымолвил он. – Всех утопленников в своё время выловили и похоронили. Так что, если они и придут на помол, то не с реки…
От этих слов дети почувствовали себя ещё хуже. Погост был за холмом, по соседству.