– Нет, тут не очень... – Катя окончательно смутилась и начала стремительно срывать рисунки со стены, желая поскорее уничтожить позорную, по ее мнению, галерею.
– Катюш, это ты всех нарисовала? А моего портрета нет? – воспитательница улыбнулась, все еще с восхищением рассматривая талантливые работы. – Тебе надо на выставку. Я сегодня же узнаю, где в нашем городе проводятся конкурсы среди портретистов!
От этих слов Катя окончательно смутилась:
– Нет, не надо, Марья Филипповна. Может, потом.
– Почему потом? Я же сказал, что тебе надо за деньги рисовать, – усмехнулся Олег.
– Ну не хочешь на конкурсы, давай тогда повесим твои работы у нас в вестибюле. Но я бы все равно показала их профессионалу, – продолжала настаивать воспитательница. – Ой, Катюш, с таким талантом можно даже новую семью обрести.
– Мне бы со старой справиться, – улыбнулась Катя, снова краснея.
– Мы еще вернемся к этой теме, – ласково произнесла женщина, после чего покинула коридор.
Тем временем Сенатор снял один из своих портретов и на миг замер, с любопытством рассматривая его. Из всех рисунков его лицо казалось ему самым похожим, даже живым.
– Ужасный, знаю, – услышал он голос Кати. Девушка заглянула ему через плечо и попыталась выхватить злосчастный портрет, но Дима мягко перехватил ее запястье.