Коновалову от этих мыслей стало совсем плохо. Проклятый лабиринт, ну кто так строит?
Ужасно хотелось пить, но капитан терпел. У него еще оставалось немного воды во фляге и хотелось ее поберечь, ибо было неясно, когда закончится это глупое кружение. А может быть в этом мире вот так все и заканчивается? Не смертью, смерти здесь для него не было, в этом капитан убедился уже неоднократно, а именно вот так тупо, по кругу, по кругу, без выхода.
Коновалов присел на корточки и словно уснул, впав в забытье, пространство слегка давило, но это тоже уже становилось привычным.
«Интересно,- появилась странная идея,- а если попробовать застрелиться раз нельзя умереть от голода или жажды, и тогда узнать наступит ли желанный финиш?»
Капитан помотал головой, отгоняя это наваждение.
«Противно, как все-таки противно! Эти долбаные экспериментаторы просто вынуждают меня бороться. Да поймите вы уроды, мне уже наплевать! Давно наплевать на вас и ваш гребаный мир! Сдохнуть даже не даете...»
Пришла злость, это было нормально, это было здорово, капитан встряхнулся и поднялся на ноги, прошел до ближайшего поворота.
«Мне плевать на ваши законы! Я установлю свои! Пускай за этим поворотом будет выход!»
За этим поворотом выхода не оказалось, и за следующим тоже. Выход нашелся лишь за четвертым, и он представлял собой банальный видавший виды лифт с черными кнопочками на пульте, зловонной лужей на полу и матерными словами на стенах...
… Это был дом. Огромный и похоже совсем пустой. «Ну, это положим пока», - невесело усмехнулся про себя Коновалов. Сразу за лифтом был пластиковый однообразный коридор, оканчивающийся дубовой дверью, а за ней сразу открывался громадный холл и ХХ-й век здесь заканчивался. Старинная мебель, высокие мозаичные окна, лепной потолок, ковер, на стенах щиты и широкая мраморная лестница, уходящая вверх в полумрак. Дверь за Коноваловым тихо закрылась, и он знал по опыту, что она уже не откроется, но на всякий случай проверил. И понял, что был прав. Куда-то исчез короткоствольный автомат, и капитан снова обратил внимание на стены, где было развешено всевозможное холодное оружие, он даже о голоде забыл от восхищения, чего тут только не было!