Она дрожала.
Мне показалось, пакет шелохнулся. Я замер, прислушиваясь. Позади Толя. Больше никого: никто не спускался и не поднимался. Воображение разыгралось? Уж точно. Я попытался сглотнуть. Слюна не пошла. Рот пересох. Губы тоже. А я и не заметил.
Я усиленно моргнул, приводя себя в чувство, и навис над пакетом.
Две пары глаз, чёрных и красных, смотрело на меня.
========== 2. ==========
Я отступил, как старуха, прижимая руку к губам.
В пакете находилась голова козлёнка. То, что я принял за глаза, – место, откуда вырезали рога.
— Илья, — позвал Толя.
Я не отрывался от пакета. С него до сих пор стекала кровь. Меня била дрожь.
Толя положил руку на плечо, разворачивая к себе.
— Не надо, — сказал он и подошёл к пакету, заслоняя его телом от меня.
— Что «не надо»? — я слабо прошептал, выдавливая слова из глотки как остатки пасты из тюбика.
— Изводить себя.
Пусть и пытался, но Толя проигрывал чувствам, что накрывали нас обоих. Я решил последовать его совету. Отвёл глаза в угол. Пакет шелестел. Толя снял его с ручки, но не направился к мусоропроводу.
— Вызовем полицию? — спросил он.
— Зачем?
В моей голове сложилась цепочка: я несовершеннолетний, значит, полиции понадобятся родители, а их нет, следовательно, придётся звонить им, возвращать их сюда. Мать или отца – неважно кого. Ни её, ни его я видеть не желаю. Пусть отдыхают себе прекрасно со своими семьями.
«Ненавижу», — прозвучало в моей голове.
— Всё же это… не детская шалость. — Он повернулся ко мне – голос звучал отчётливо, хоть и трепетал от беспокойства. Он чувствовал себя не лучше моего – напуган как кролик перед хищной пастью.
— Откуда нам знать? — Я трясся. Мёртвые глаза животного до сих пор впивались в сознание. Круглые отметины на лбу прожигали на моём лице коросты. Я потёр кожу под шапкой. — Какие-нибудь ненормальные решили пошутить… — Я начал задыхаться. — Может быть, попросим твоего отца посмотреть? — Мой вопрос превратился в мольбу, а глаза питали надежду, когда я посмотрел на бледное лицо Толи.
Он выглядел крайне плохо: синяки углубились, глаза впали, губы дрожали, а на лице застыло отчаянное выражение. Он боялся сильнее меня, возможно, так же сильно, как и я, но всё равно вышел вперёд.
— Он сейчас занят, — ответил Толя и опустил глаза, снова уходя в раздумье. — Я… тогда я просто расскажу ему о случившимся, хорошо?
Наилучший вариант.
Несколько минут мы так и стояли: я у лестницы, Толя около моей двери с кровавым пакетом в руках. Молчание стало невыносимо даже для меня. Оно оказалось другим, не таким, где не нужны мои слова. Таким, где молчание вызвано тем, чего мы никак не ожидали увидеть.
Не должны были увидеть.
— Я быстро, — произнёс Толя и спустился по лестнице.
Я старался не посмотреть вслед, но ослушался самого себя, делая одно движение, замечая колыхание пакета и слыша его шуршание. Голова по-прежнему натягивала пакет, кровь застыла в воздухе и отпечаталась на белом целлофане. Толе было страшно, но он решился на героический подвиг ради меня.
Я развернулся к двери, около которой осталась лужа свежей крови. Не застывшей. Не потерявшей свой сочный цвет. Я громко сглотнул. Показалось, что звук отразился от стен.