— А от тебя будет толк, — вдруг одобрительно посмотрел на меня опекун. — Хочешь, мы предъявим официальное обвинение Куракиным? У нас есть доказательства его свитских, что они избили тебя до полусмерти. Этого достаточно, чтобы выдавить в твою пользу огромную компенсацию. Деньги всегда пригодятся. УПД себе новый купишь, счет откроешь. На обучение, на прогулки с девушками к тому же…
— Вам нужен конфликт с Куракиными? — невинно поинтересовался я. — Если ищете предлог — то согласен. А если нет, тогда и нечего воду толочь в ступе.
— Хамишь, — беззлобно сказал Булгаков, остывая от первой вспышки гнева.
— Не хочу быть крайним, — я скромно потупил глаза.
— Тебя оскорбили, а такое нельзя оставлять безнаказанным, — продолжал давить Иван Олегович.
— Свитские Куракина оскорбили сироту, мелкопоместного дворянчика, — напомнил я. — И не такое переживали. Иван Олегович, это не повод ссориться с Куракиными.
Булгаков как-то странно посмотрел на меня, протарабанил пальцами по крышке стола, негромко хмыкнул.
— Не хочешь сказать, где тебя лечили?
— К сожалению, нет. Я дал слово, что буду держать язык за зубами. Это очень приличные и хорошие люди.
— Люди? — переспросил опекун и потер в задумчивости подбородок. — Интересная история. Кто же это такой богатый меценат, имеющий в своем распоряжении медицинскую капсулу? Высокотехнологичное магическое оборудование не так просто приобрести, да еще в частные руки. Загадочная история, да, Вик?
— Ничего не могу сказать, — я твердо стоял на своем. — Большую часть времени я провел в капсуле в медикаментозном сне, а потом меня держали в какой-то комнате, похожую на реабилитационную палату.