— Видите ли, здесь, в Японии, мы называемся йокай. То же, что яогуай в Китае. Мы выходим из Ёми, страны желтых вод. Технически это полный аналог вашего Диюй. Правда, если у вас лабиринт, где нужно искупать грехи, у нас просто… другой мир, там нет ничего хорошего или плохого. Да и в принципе понятие «грех» не так уж закреплено в синтоизме.
Он отпил воды из грубой чашки, стоявшей рядом прямо на земле. Весь внешний вид Миямото выдавал того, кто привык к лишениям и жизни в спартанских условиях. Так оно и было.
— Так вот, если для яогуаев обычное место пребывания — это Диюй, то мы, йокаи, все-таки выходим из страны желтых вод, чтобы жить рядом с людьми. Человеческое общество развивается экспансивно. С ними всегда веселее, вы и сами заметили? — Миямото вопросительно посмотрел на распятую лисицу, но спохватился: болтать в его планы не входило. — Так вот. Мы стараемся не провоцировать людей на конфликты. От живых можно подпитываться, в их обществе можно находиться. Это выгодно обеим сторонам. Поэтому того, кто развязывает войну с людьми, мы обязаны поймать…
— И уничтожить? — насмешливый голос Бай Гуан даже не тренировала, он сам собой получился.
— Нет, что вы, — замахал рукой Миямото. — Убить любого из нас достаточно сложно и нерентабельно. На вас совсем другие планы. Надеюсь, однажды вы сможете нас понять.
Ее куда-то перемещали, а потом перед глазами мелькнул белокожий человек с западным лицом. Он не смотрел на нее. Он рисовал на черной земле непонятные знаки, и на тело опустилась тяжелая печать.
Она ощущала, что время течет где-то снаружи.
Она ничего не видела и не слышала.
Каким-то непонятным чувством она знала, что под ее печатью есть еще одна и вроде бы еще одна. Ее собственная клетка служила укреплением для следующего слоя.
Очень поэтично, подумала она тогда. Использовать одного монстра, чтобы из него сделать тюрьму для другого.
Когда перед глазами вспыхнул свет, она поразилась. Что это? Неужели мир живых?
«Сколько прошло времени?»
«Где я нахожусь?»
«Почему я на свободе?»
Она наклонилась и подняла с земли белую стрелу с сереньким оперением. Стрела была совсем тонкой и не предназначалась для нанесения ран. Она видела такие… нет, не видела. Читала о них. Гадальные стрелы. Если бы только удалось выяснить о ней побольше.
Значит, это стрела разломила ее печать? А кто лучник? Кому сказать спасибо?
Столько вопросов — и ни одного ответа…
Ей удалось слиться с толпой. Многие были одеты странно, но многие носили и традиционные кимоно.
«Я в Японии».
Она небыстро шла по тротуару, и ее обгоняли люди в рабочей одежде, и в белых рубашках, и в брюках, и молодежь в джинсах (откуда они их только взяли), и девушки в легких платьях.
«Сейчас лето».
Она знала, что достаточно понаблюдать, и многое станет совсем понятным.
Краем уха она уловила шум железной дороги. Где-то рядом со станцией должен находиться киоск, где продают газеты. Да, вот и он.
Острое зрение выцепило дату.
Двадцать второе июня. Потом она разглядела год и содрогнулась.
Она просидела в небытии шестьдесят семь лет.
Наверное, лучше не считать их потерянным временем.
Бай Гуан прошла на пару улиц ближе к центру города и обнаружила лоток, где продавали мороженое. Принюхалась. Ошибки быть не могло.