Игорь уже успел пройти от калитки дома вдовы извилистыми улочками метров триста и пробрался по узкой тропке вдоль заросшего ивняком оврага, забитого мусором и нечистотами, отделявшего между собой два высоких деревянных пакгауза. До набережной тут оставалось ещё пару сотен шагов.
— Красавчик, не желаешь приятно провести время? — хриплым голосом спросила Игоря девица неопределённого возраста, — Есть местечко неподалеку. А то давай прямо здесь.
Судя по не успевшим начать гнить зубам шлюхе вряд ли было больше двадцати, уродиной нищенку тоже не назовёшь, но грязь тела и оборванной одежды вызывали у землянина отвращение. С расстояния в полтора десятка метров он не мог учуять исходящего от неё запаха, но развитое воображение заранее вызвало у землянина тошноту.
— Здесь? Прямо при них? — Егоров не оборачиваясь мотнул головой назад, где стараясь не шуметь выбирались из оврага примеченные им краем глаза трое оборванцев, — Блин, и тут, оказывается, вуайеристы есть. Или это моё появление у вас спровоцировало рождение такого извращения?
— Чего? — удивилась нищенка, старательно не смотря за спину гостя, чтобы не выдать своих подкрадывающихся к нему подельников.
Игорь уже сократил расстояние до неё вдвое, и шлюха широко улыбнулась. Попаданец убедился, что с оценкой качества её зубов он поторопился, половина корневых зубов у девицы отсутствовала.
— Того, — ответил он ей и тут же ушёл в сторону.
Деревянная дубинка, удар которой должен был отправить попаданца в беспамятство, просвистела мимо его левого плеча, а светловолосый крепыш, безуспешно попытавшийся отправить забредшего в трущобы красавца в беспамятство, провалился и еле удержался на ногах.
С мнением о том, что нищие оборванцы — это обязательно слабосильные ханурики, Егоров расстался ещё в Пелоне, попадались среди бомжей и весьма сильные экземпляры. Таких правильней было бы называть бичами, пользуясь терминологией советских времён. Это люди, не опустившиеся от невзгод, лени или алкоголизма, а своего рода адепты свободы духа, не желающие никому и ничем быть обязанными и не служить ни правителю, ни работодателю.
Из троих оборванцев тот, что наносил удар, явно относился к категории бичей и возглавлял свою небольшую шайку. Собственно, один он и мог представлять хоть какую-то опасность. Остальная пара самыми что ни на есть недокормышами и являлась. Всей троице гоп-стопников, как и их подружке-наводчице было около двадцати, хоть и выглядели они на все сорок.
— Я думал ты не устоишь, — усмехнулся землянин растерянно обернувшемуся к нему голодранцу, — Давай помогу упасть, — он сильно пробил главарю шайки кулаком в печень, заставив того жалобно и громко вскрикнуть, прежде чем упасть задницей в грязевую жижу под ногами.
К удивлению Игоря, оставшаяся пара заморышей и грязная шлюха не стали разбегаться в страхе, а кинулись на него. Нищенка даже выхватила запрятанный до этого в длинной юбке большой кухонный нож.
Никакой опасности эти придурки для Егорова не представляли, тем не менее, зная из печального опыта некоторых своих бывших боевых товарищей, что расслабляться в бою даже перед заведомо более слабым противником не следует, попаданец к умиротворению противников подошёл ответственно.
Первым делом он пинком под подбородок вырубил воющего на коленях главаря, затем он сильным ударом ступни в солнечное сплетение послал в глубокий нокаут первого из набегавших хануриков, а третьего встретил коротким апперкотом.