За столом, уткнувшись в экран сидел Шоичи, который всё это время что-то ей говорил. Тсуна решила унять колотящееся в испуге сердце и прислушаться.
– Так что у нас всё получается! – продолжает парень разговор. – Исследование показывает, что время увеличивается. Мы уже нашли идеальный баланс для поддержания упрощённого гиперрежима. Ещё один-два раза и…
Речь Шоичи, поднявшего взгляд на девушку, резко прекращается. Он, вдруг схватив какие-то бумаги, встаёт с кресла.
– Я вспомнил, что должен был зайти к Спаннеру. Потом всё обсудим, Тсуна, – и быстро убегает из собственного кабинета.
Тсуна опустошённым взглядом смотрит в стену. Оглядываясь на годы бездействия, она понимает, как ошиблась. Тот, кто приходил на её место, решил увеличить длительность гиперрежима. И, наверняка, обманул всех её друзей.
Тсуна срывается с места, несётся к выходу из здания, не обращает внимания на растерянных её поведением подчинённых. Она садится в машину и просит быстрее отвезти её в резиденцию.
Внутрь она забегает всё также быстро, идёт по коридорам в поисках близких друзей, которым можно будет всё рассказать.
Так уж выходит, что первым ей попадается Реборн. Взрослый Реборн.
Тсуна не помнит, как именно тогда, четыре года назад, репетитор стал выглядеть так. Она просто открыла в тот день глаза. В неизвестном месте. В окружении повзрослевших Аркобалено. Они жали ей руки, обнимали, благодарили и обещали отплатить за её помощь и доброту. Тсуна, краснея и смеясь, говорила, что было несложно, что она рада была помочь снять проклятие.
Тогда единственным, что её напрягло, была дата. Календарь гласил, что Тсуна не помнит три дня из своей жизни. Но это казалось малой платой за то, что теперь Аркобалено были счастливы.
Тсуна цепляется за пиджак Реборна. Она хотела найти кого-то из хранителей, но и ему можно доверять. Это же тот самый Реборн, который остался с ней, с Савадой Тсунаёши, даже после окончания репетиторства. Тот самый Реборн, который о ней заботился.
Она в отчаянии цепляется за него и начинает сбивчиво рассказывать.
«Я… гиперрежим…»
«Ничего не помню».
«Мне страшно».
Реборн слушает молча, внимательно, не прерывает.
Тсуна боится поднимать голову. Пытается предугадать реакцию.
Она бы хотела, чтобы Реборн заботливо её успокоил, чтобы он собрал хранителей, всё с ними обсудил. Ребята бы мило за неё переживали, обещали бы ей помочь. Были бы рядом, чтобы не позволить другой сущности, в наличии которой Тсуна больше не сомневалась, взять верх.
Но где-то в глубине души она боялась, что Реборн назовёт её сумасшедшей и отправит лечиться.
Реальность оказывается куда более пугающей.