Может, всё не так уж и безнадёжно?
Девушка осторожно освободилась из объятий Цири и вышла на балкончик. Свежий ночной ветерок приятно обдувал лицо. Она запустила руку под рубашку. Ласка и кольцо так и висели на цепочке, ожидая своего часа.
Сердце ласки усиливает пророческие способности, это она помнит. А что с кольцом? Весемир сказал, что гравировка – на Старшей Речи. Стоит ли расшифровать?
Крепко закрыв балкон, девушка всунула ноги в сандалии, накинула халат и, схватив свечу, вышла из комнаты, оставив Цири одну. Спустилась вниз, проверила зал – там никого не было, даже огонь не горел. Затем направилась в библиотеку. По дороге туда она зажгла свечку от одного из факелов, который стоял в лучине. Дойдя до библиотеки, открыла скрипящие двери.
Библиотека Каэр Морхена – огромное сборище источников информации, которым никто не пользовался уже давно. А зря, подумала девушка, быстро найдя словарь Старшей Речи. Он лежал на самом видном месте – похоже, Весемир решил облегчить ей задачу.
— Начнём. Так… — глаза пробегались то по строчкам книги, то по гравировке. Находя нужные слова, Мисселина выписывала их значение и произношение на лежавший рядом кусочек бумаги. Через четверть часа упорных поисков девушка отложила уголёк, которым писала и поднесла бумагу ближе к источнику света. Прищурив глаза и ломая язык, она стала читать.
— Mae’r cof yn gwaethygu sui sensus teimladau… что за чёрт… ой! — девушка вскрикнула, когда кольцо в её руке трансформировалось в хлыст. Мисселина взвесила оружие в руке, взмахнула им. Улыбнулась. А тётушка, всё-таки, поняла её.
— И как же тебя вернуть?
Мисселина повторила то, что сказала ранее. Хлыст вновь вернулся в свою обычную форму. Скомкав бумажку с нацарапанной на ней транскрипцией, девушка покинула библиотеку. Кольцо она надела на палец.
Подарок был хорошим.
***
Утром, после сытного завтрака, Цири и Мисселина тренировались с Геральтом на маятнике. День обещал быть тёплым, но пока солнце лишь нежно согревало Каэр Морхен. Настоящая жара наступила бы к полудню. До этого времени Геральт решил позаниматься с девочками на маятнике, и особенно сильно напрячь Цири.
Пепельноволосая девочка как раз прыгала туда-сюда, с завязанными глазами и мечом в руке. Мисселина наблюдала за ней, стоя чуть поодаль Геральта. Она обеспокоенно вертела кольцо на пальце. Сегодня что-то должно пойти не так, думалось ей. Опять произойдёт что-то не очень хорошее, то, что наверняка напугает их всех. Снова, как в тот февральский день.
Тем более, сегодня был особенный день. Юханнус, самый длинный день лета.
— Внимательнее, Цири. Теперь подвесим третий маятник, с двумя ты уже управляешься. Шаги будешь делать, как и при двух, просто сделаешь одним вольтом больше. Готова?
— Да.
— Соберись. Расслабься. Вдох, выход. Нападай!
— Ух! Ау-у-у… Чёрт!
— Не ругайся, пожалуйста, — сделала замечание Мисселина.
— Здорово досталось? — спросил девочку Геральт. Та помотала головой.
— Нет. Просто задело… я опять сделала что-то не так?
— Слишком строго выдерживала ритм и чересчур ускорила второй пируэт, а финт сделала шире, чем надо. В результате тебя занесло прямо под маятник.
— Ох, Геральт, там совсем нет места для вольта и разворота! Они слишком плотно висят!
— Там прорва места, уверяю тебя. Просто расстояния между маятниками задуманы так, чтобы создать неритмичное движение. Это бой, Цири, не балет. В бою нельзя двигаться ритмично. Ты должна движением сбивать противника, обманывать его, мешать ему. Ты готова?
— Готова.
— Начинай!
Девочка снова начала двигаться, как заведённая. Финт, поворот, подскок… она вызывающе тряхнула головой, а в следующий момент прыгнула снова. Плохо укреплённый кирпич с грохотом выскользнул у нее из-под ноги. Цири покачнулась, попыталась удержать равновесие. Не смогла.
Геральт прыгнул.
— Цири!
Он успел.
Его пригнуло к земле, бросило на колени и на бок. Он упал. Но Цири не выпустил. Девочка лежала на руках ведьмака. Мисселина подбежала к ним. Цири будто бы была без сознания, хотя раньше, даже при более тяжёлых падениях, она не отключалась. Если только…
— Цири, очнись! — Мисселина положила голову девочки себе на руки. И холодные ладони пепельноволосой малышки сжали кисти девушки. Стало больно. — Цири…
Губы девочки шевелились, словно бы она что-то говорила. Но изо рта не доносилось никаких звуков, лишь беззвучное прорицание, которое никто никогда не услышит. Девочка побелела, всё сильнее сжимая кисти Мисселины. Та в ужасе смотрела на лицо Цири.