После того, как Раэнэл разбился, Кайо еще долго стоял на коленях на самом краю и смотрел вниз, не веря своим глазам. Вся одежда Раэнэла была запачкана кровью, а черные, неправильно сросшиеся, крылья раскинуты в разные стороны, а ветер трепал перья с небывалой до того нежностью, будто баюкая.
Тогда Бескрылый сорвался с места, оседлал лошадь и, развернув ее обратно, помчался назад. Ему было плевать на трупы, которые валялись на побоище, где Раэнэл самостоятельно уложил всех Последней Честью; плевать на воина, единственного оставшегося в живых, плевать на то, что в этих местах могут обитать какие-нибудь голодные твари, а он был совершенно безоружным. Но до места, где разбился брат, он так и не добрался.
Кайо спустился вниз, развернул лошадь севернее, чтобы обогнуть крутой склон. Но в нескольких метрах от каменных выступов, был еще один обрыв. Взглянув вниз, Кайо увидел быстро бегущую реку, шум которой еще долго оставался у него в ушах. Может быть, лошадь и смогла бы перепрыгнуть, но Бескрылый побоялся посылать ее туда. С этого места он видел лишь край Раэнэлова крыла. Черные лоснящиеся перья продолжал мягко трепать прохладный ветер, дувший с моря, и принесший с собой запах соли и тины.
Жгучие слезы обожгли королю горло. Он соскользнул с седла и встал на колени, спрятав лицо в измаранных холодных руках, и стал плакать – как когда-то давно, одиноко блуждая по лесу, сбежав от матери, от брата, от отца. От всех.
Серый в яблоках конь покорно стоял рядом, изредка толкая его мордой, чувствуя, что с его наездником что-то не так. Изредка Кайо поднимал мокрое лицо к камням, где лежал его мертвый брат, а затем снова закрывался руками. Все ошибки, которые он совершил, теперь стали ясными, как день, а та темная его сторона, заставляющая довершить начатое, исчезла без следа, оставив лишь острую горечь поражения и жгучую ненависть и презрение к самому себе.
По неосторожности он убил свою мать. Сколько долгих ночей Кайо убеждал себя в том, что в смерти родителей виноват только он. Не толкни мать, она бы не истекла кровью, руки Варэла не были бы испачканы, на его плечи не легла бы тяжесть власти. Толчок был неосознанным, случайным, который привел к таким ужасным последствиям. А потом....
Вполне осознанно он изувечил своего старшего брата, столкнул его с трона прочь, чтобы не мешался под ногами со своим благородством. Скольких слуг он убил просто так, скольких воинов. И скольких детей. Маленьких, невинных детей. Теперь он знал это.
Он думал, что завершив начатое, обретет покой. Когда Раэнэл навсегда исчезнет, когда даже не будет о нем никаких воспоминаний, он, наконец-то, будет счастлив. Но ни покоя, ни счастья не было и в помине.
Вина и боль съедали его еще хуже, чем прежде. Возвращаться во дворец именно сейчас он не смог. Он вновь оседлал лошадь, и уехал прочь, в тот лес, где он и нашел своего брата.