Часть вторая: «Чёрная лилия». Пролог.
«Чёрная Лилия»
— Вот ты и допрыгался! – Вышагивал передо мной полицейский. – Теперь ты мне точно всё расскажешь. А не расскажешь… иногда бывает так, что люди не доживают до суда, а ТЫ будешь одним из них!
Я сидел на стареньком и трухлявом стуле, а мои руки кто-то заботливый намеренно перемотал скотчем. На мне, как обычно, была любимая кожаная куртка, слегка рваные штаны и то, без чего я уже как лет двенадцать не выхожу из дома, моя железная маска, которая, кстати, крепилась к капюшону, что позволяло мне полностью скрыть своё лицо… от всех. Я не люблю, когда люди начинают шарахаться в разные стороны и всё такое. Конечно, жаль, что этот «кто-то», связал мне не только руки, но и крепко накрепко привязал меня к самому стулу. О-о, а мент то начинает злиться! Неужели увидел смешинку в моих зелёных глазках?
Сам полицейский был лет сорока, в «гражданской» одежде и с очень раздражённым выражением лица. Хех, это он меня напугать решил? Вон как старательно выкладывает всякие предметы «для пыток».
- «Может это мне снится?» - Пронеслось у меня в голове. – «Из разбитого окна даёт о себе знать зимнее солнышко, на улице теплеет, да и для меня всё складывается очень хорошо, хоть со стороны это и не скажешь.»
Я немножко изогнулся и выудил из «кармана», который даже нащупать-то было довольно сложно, небольшое, старенькое, но всё ещё острое, лезвие, а после, начал резать скотч, который удерживал ладони. Резал я медленно, не дай Бог услышит! Да и спешить некуда: Ласточкин смотрит прямо мне в глаза и пытается напугать, а это значит, что он готов к любым ударам судьбы. Точнее говоря, он так думает… Хорошо, что я лезвие-то вытащить смог.
-Так, если ответов на вопросы не последует, то тебе будет очень-очень больно! Понятно «Лилия»? Бо-ль-но! – Полицейский сел напротив меня и достал блокнот. – Начнём издалека: имя, фамилия.
-Ласточкин Николай, а отчество не знаю.
-Лас-то-чкин Нико-лай… – По слогам проговорил полицейский, но тут же осёкся и зачеркнул написанное: - Смешно. Спасибо, но я сам знаю свои имя и фамилию, но если не хочешь называть свои, то и не надо! Всё равно установим! Но ответь: где ты закопал труп Дробышевой Настасьи Дмитриевны? Да-да, той самой, что пропала две недели назад.
-Во-первых, она жива! Во-вторых, я бы её и пальцем не тронул! – Кажется, капитану Ласточкину не понравилась моя шутка, если мент перешёл на этот, до одури доставший меня, вопрос. А я ведь пытался им объяснить, что они взяли не того, но нет, они не верят…
-Ладно! Говорить не хотим, да? – Капитан полиции Ласточкин резко встал со стула и подошёл к окну, от которого веяло морозом.
Я улыбнулся, пусть под маской это было и не видно, быстро обрезал остатки скотча и, схватив стул, подбежал к Николаю, который, видимо, собирался закурить, и со всей силой ударил его этим самым предметом. От удара Николай Ласточкин пошатнулся и выронил свою сигарету вместе с зажигалкой, а стул от этого удара рассыпался, чуть ли не в труху – перестарался, но ничего, и так сойдёт.
-Курение убивает, господин начальник… - Сказал я, пытаясь не засмеяться. А что? Всё правильно! Если бы не закуривал, то бы и не получил стулом по спине…
А теперь нужно узнать, почему наши доблестные правоохранительные органы не ищут людей, а собираются пытать невиновных… почти невиновных:
- Слушай меня Ласт, повторять не буду, так что если ты не хочешь «склеиться», то ответишь на все мои вопросы. Твоя-моя понимать?
-Да, конечно… - Ласточкин явно никак не ожидал, что события закончатся именно так.
-Отлично! Почему вы считаете, что я убил Наст… то есть Дробышеву, а не ищите её живую, вместе с теми уродами, что её похитили?!
-Так… это… На тебе…
-На мне, господин начальник, разбой, взлом, проникновение на частную территорию и избиение с угрозами! И если даже это не может вас, товарищ капитан, убедить, то напомню, что все побитые мной люди были преступниками, на которых, кстати, не один «висяк». – Так, ладно, что-то я заболтался, нужно валить. – И… я знаю, где учатся твои дети и работает жена. – Ласточкин – хороший человек и детей я его знаю - очень хорошие люди из них получатся, но надо же было ему чего-нибудь сказать, чтоб отстал!