Жаль, что я ещё не имею права на вызов. Жаль, что отец приказал скрывать своё имя. Иначе я бы не упустил такой шанс.
От мыслей меня отвлёк стук копыт. Следом раздался довольный выкрик нашего купца:
— Ну наконец-то Хранители обратили на нас свой взор!
Мы так и стояли самые первые от моста. Поэтому кавалькада всадников на иссиня-чёрных огромных граухах, сопровождавшая карету, остановилась точно рядом с нами. Мало того что под воинами были великолепные граухи, так они ещё и все щеголяли в лёгких, развевавшихся на ветру шёлковых одеждах, наглядно демонстрируя силу крови Предка в жилах.
Идары, носящие в жилах ихор и дары предков, идары, которым не нужны доспехи.
Передовой всадник, высокий и худой мужчина в синих одеяниях, безошибочно нашёл взглядом купца, поманил его пальцем:
— Что тут творится?
— Ваше сиятельство! — Купец согнулся, едва не коснувшись земли рукой.
Я поморщился. На мой взгляд он сильно польстил идарам. Обращаться к простым слугам, как к владетелям полноценного Дома? Конечно, они все Мечники, самое меньше, но я не вижу гербов на левой стороне груди, а значит, они либо из побочных ветвей, либо отказались от своих Домов ради служения чужому. То, на что в прошлом году намекал отец, заведя со мной разговор об обычаях юга и службе там.
Непонятно только, какому Дому они служат. На карете нет герба. И нет даже цветной ленточки, которая намекнула бы на род.
А купец подскочил ближе ко всаднику, запрокинул голову:
— Его сиятельство Матон требует испытания веры и крови для всех, кто пытается проехать через его мост.
Худой всадник хмыкнул:
— Каков наглец, — махнул рукой одному из своих спутников, — Эсбелт, проучи его.
Купец затараторил:
— Ваше сиятельство, ваше сиятельство, с его сиятельством ещё много его друзей. И они требуют того же самого.
Теперь уже все всадники переглянулись, их главный, тот, что худой и высокий спросил:
— А адепт у владетеля Матона есть?
— Даже два, ваша милость.
Худой ухмыльнулся:
— Тогда сделаем это быстро.
Шестеро всадников дружно спешились. Один из них бросил нам на ходу:
— Не вздумайте тянуть лапы к граухам, откусят не пальцы, а руку по локоть.
Я криво улыбнулся. Хорошее предупреждение. Выходит, их животные обучены, как граух отца? Признавать только одну руку? Граухи для боя.
Впрочем, совет хорош для любого другого, но не для меня. Не знаю уж в чём тут дело, но граухи, неважно какие, даже самые норовистые и обученные признавать только одного хозяина, сами ластились ко мне, стоило подойти поближе. Исключений я ещё не видел.
Даже граух владетеля Великого дома Хонесто, его светлости Ирмая — позволил мне себя гладить и не скалил клыки. Глаза его слуги я помню до сих пор.
Четверо оставшихся на месте всадников подали ближе к карете, буквально закрывая её своими телами.
Из неё донёсся полный силы и спокойствия голос: