Поразило меня то, что для меня все происшедшее не было удивительным. Я прикрыла глаза, и вся моя короткая, семнадцатилетняя, женская жизнь, пронеслась у меня в голове, словно выдержки из фильма, раскрывающие суть сюжета.
Дно реки было илистым, мягким и теплым. Лишь иногда, когда я случайно наступала на ключ, моя нога чувствовала холодный поток, свидетельствующий о том, что эта стихия была еще живой...
Солнце скрылось за облако, стало прохладнее. Открыв глаза, я увидела, что прямо передо мной стоит взрослый парень, за ним двое давешних подростков.
- Надо поговорить, - сказал старший. Он сел передо мной на корточки и стал расспрашивать, откуда я и кого в городе знаю, одновременно деловито проверяя карманы моих джинсов. Найденную мелочь он брезгливо выбросил в траву. Я попыталась возражать и внезапно получила от него очень короткий и резкий удар в лицо. Я промолчала, но губы у меня задрожали и, внезапно вскочив на ноги и оставив все свои пожитки нападавшим, я стремглав бросилась бежать по тропинке к городу. Преследователи, кажется, отстали и я, запыхавшись, перешла на шаг. Я шла по тропинке, тяжело дыша и думая о том, как мне пойти незамеченной в купальнике две или три улицы частных строений, прежде чем я вернусь домой. И как войти в дом, чтобы меня не увидели родители. Внезапно мою дорогу преградили выскочившие наперерез из кустов все те же самые преследователи. Завизжав, я бросилась бежать обратно, но меня очень быстро настигли, схватили за руки и повели на то же место, откуда я сбежала. По пути нам встречались взрослые мужчины, какие-то рыбаки с удочками, они подозрительно окидывали нашу компанию взглядами (у меня из разбитой губы сочилась кровь) и молча проходили мимо.
А может быть если и есть абсолютное добро, то это добро насильника? Не насилуют ли родители детей, вынуждая их родиться, чтобы быть многократно изнасилованными? И не насилует ли мир сам себя, разворачиваясь из пустоты? Лишь пустота, будучи сущностью предельной реальности, смотрит сквозь все вопросы, не сомневаясь при этом ни в ком и ни в чем, не опровергая и не приводя никаких иных аргументов.
-Ну, что с тобой будем делать? - спросил старший. Меня трясло и я не могла произнести в ответ ни слова.
- Пускай они уйдут, - сказала я о подростках. Они для вида повозражали, а затем ушли, но недалеко - присели под деревом, откуда им все было видно.