- Прекрати! Прекрати!!! ПРЕКРАТИ!!!! – завопил я, наблюдая за тем, как Мэйт загибается от хохота, распевая ” Эрни – наш дружок “. Для меня это стало последней каплей. Не понимая, что делаю, я ринулся на него, сжал правую руку в кулак и ударил в нос. Мэйт перестал смеяться, выпуская крик боли и отшатнулся на пару шагов назад. Прямо за его спиной стоял обеденный стол. Я был в шоке от того, что сейчас сделал, ведь раньше никогда никого не ударял, особенно своего брата. Мэйт убил меня взглядом. Я уже было собрался извиниться, но тут он бросился ко мне замахнувшись кулаком, чтобы совершить ответный удар и я, даже не поняв, что сделал, в тот же миг уклонился. Кулак Мэйта пронесся у меня над правым плечом, едва не задев ухо. Я тут же уперся ладонями в его грудь и что есть мочи толкнул. Мэйт полетел назад, размахивая руками, пытаясь удержать равновесие, но в конце концов поскользнулся, с глухим стуком задел затылком уголок стола и упал. Его темно-зеленые глаза закатилась.
Я вспоминал это снова и снова все то время, что гнал от старого кладбища Джерома в Финикс по ночной пустой трассе. С того момента как Аманда сказала, что уехала из дома прошел уже час. В данный момент девочки находились дома одни, наедине с моим призрачным злобным братом. Я старался думать о том, что сейчас они вместе сидят в гостиной, кушают сладости и смотрят телевизор, а вокруг мигают гирлянды и новая ель. ” Он ничего им не сделает, Эрн. Он не посмеет!” – говорил я себе, нервно барабаня пальцами по рулю. Нужно было успокоиться. Не хватало угодить в аварию. Так я точно еще нескоро доберусь до дома. Все это неправильно! Сегодня Рождество. Мы должны праздновать его вместе, всей семьей, а я как натуральный дурак бросился за тысячу миль от дома чтобы осквернить могилу мертвого брата, от которого кроме прогнившего скелетика ничего не осталось. Аманда сорвалась и уехала к своему отцу, бросила детей в огромном доме наедине с призраком. Конечно, они уже достаточно взрослые чтобы оставаться одни, я в их возрасте оставался довольно часто, вот только моей жизни ничего не угрожало. ” Хватит себя накручивать! Все будет хорошо.” Наконец я добрался, вышел из машины и...
...по спине поползли мурашки.
Меня встретили черные окна. Во всем доме был выключен свет, а сам дом в данный момент выглядел совершенно необитаемым. Я достал телефон чтобы свериться с часами. Те показывали без пятнадцати одиннадцать. Не может быть чтобы девочки так рано легли спать. Тем более на каникулах. Тем более в Рождество!
Я открыл дверь и вошел внутрь. В гостиной царила зловещая тишина и темнота ничуть не уступала сумеркам ночи. Нащупал на стене выключатель, но свет в гостиной не загорелся. Рука задрожала. Я прислушался. В доме было очень тихо. Трясущимися руками достал телефон и включил фонарик. Оглядел всю гостиную. Высокая украшенная ель, диван, телевизор. Медленно миновал комнату, стараясь не шуметь на случай если дочери и правда уже легли спать. Я знал, что это полный бред, но в данный момент этот факт успокоил бы меня на все двести процентов. Я ступил на ковровую дорожку, застилающую длинный узкий коридор и двинулся к комнатам девочек. За первой дверью, конечно же была комната Грэйс. Я приоткрыл ее и посветил фонариком. Громкий и жутковатый скрип нарушил зловещую тишину большого темного дома. Она сидела за столом, как обычно, когда рисовала. Но в этот раз это было ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНО потому что во всем доме не было света и все же вот она, Грэйс. Сидит за своим столом с собранными в пучок каштановыми волосами, в фиолетовом свитере и серых штанах от своего школьного спортивного костюма. Я думал, что при свете фонарика или от скрипа двери она обернется, но та даже не шелохнулась. Мое сердце пропустило один удар. К горлу подступила тошнота. Я осторожно переступил порог ее комнаты, стоя на совершенно одеревеневших ногах и позвал дочь:
- Грэйс?
Ответа не последовало. Тогда я медленно подошел к ней со спины и потряс за плечо. Под моей рукой она чуть пошатнулась и в ту же секунду голова дочери свалилась с ее маленьких детских плеч прямо мне под ноги. Я выронил телефон и шарахнулся от обезглавленного тела дочери как от огня. Крик ужаса заполнил дом, разрывая мои легкие. Согнулся пополам обхватив себя руками и крича еще громче. Горло пронзала такая боль, что на глаза навернулись слезы. Я закашлялся, падая на пол и ударился головой о стену напротив двери ее комнаты. Громко зарыдал, несколько минут бешено выкрикивая: ” НЕТ!!! “. Я ничего не чувствовал, кроме боли и ничего не видел, кроме обезглавленной дочери, сидящей за письменным столом, а так же ее головы, которая лежала на окровавленном полу детской и смотрела на меня своими зелеными стеклянными глазами, полными ужаса. Кровь была повсюду. В ней утопал ковер, вокруг были брызги, шея тоже была вся в крови. Я сидел и смотрел на представшую передо мной картину и просто рыдал от горя, судорожно хватая ртом воздух. Не знаю сколько времени я истратил чтобы хоть немного прийти в себя, но наверное достаточно много. Я полусидя-полулежа растянулся поперек коридора напротив распахнутой комнаты Грэйс и искал в себе силы преодолеть порог чтобы забрать телефон, упавший экраном вниз и с до сих пор включенным фонариком, прекрасно освещавшим ее голову. Все было расплывчато из-за слез на глазах, но я все же сморгнул их и подполз к телефону, стараясь не касаться головы собственной дочери. Мне стало казаться, что это лишь ночной кошмар. Один из многих моих кошмаров, которые я неоднократно видел по ночам в этом доме. Мне казалось, что если я коснусь ее, то кошмар станет жестокой явью.