— Что ты! Вика в порядке! Она живет с нами, я нашла ее на назначенном месте встречи, — поспешила сообщить Лера заплаканной Насте.
— Девчонки, хорош рыдать! — вдруг перебил поток слез, эмоции и впечатлений голос Славы. Мы на открытой местности, задерживаться здесь опасно, — капитан повернул голову в сторону оторопевшего Кости. — В город вам нельзя, там чума. У нас есть припасы, может у вас найдется местечко, где нам перекантоваться?
Лера и Настя не желали расставаться и сели в машину к Косте, Слава вернулся в автобус, обе машины отправились в загородный дом, где все это время было вполне безопасно.
Машины загнали во двор, встречать вернувшихся друзей и гостей вышла Кристина с малышкой на руках. Она, молча, стояла, разинув рот, глядя, как один за другим из автобуса выбираются выжившие мужчины и женщины, среди которых было даже двое детей.
Дом наполнился голосами живых людей, женщины занялись приготовлением пищи, дети заняли маленькую Вику. Настя, Лера и все мужчины расселись прямо на траве во дворе дома, все их внимание было сейчас сосредоточено на рассказе рядового Дегтярева.
Пашка Дегтярев вырос в простой семье. Мама была учительницей начальных классов, отец — слесарем-механиком в небольшой автомастерской. Школу парнишка окончил средненько и поступил в техникум. Но, как только Пашке стукнуло восемнадцать, его заплаканная мать вручила ему повестку в военкомат. Прощалась с ним будто навсегда. Сам Пашка как-то не особо расстроился: «Подумаешь, год какой-то потерпеть, и все вернется на круги своя! Эх, Наташка бы дождалась». Наташке было всего пятнадцать, и ее отец гонял Пашку, боясь, что доченька «в подоле» принесет. Да что они знали о любви? Пашка каждое утро приносил Наташке ромашки, их за домом росло видимо-невидимо, зимой писал ее имя на снегу, сочинял даже стихи и спускал их в почтовый ящик возлюбленной. На близости парень не настаивал, он и сам еще считал, что его девушке подрасти немного надо, хотя бы школу закончить.
Всю зиму в армии парня согревали теплые письма девушки, Наташка, как и обещала на проводинах, ждала и скучала. Весне солдат был рад необычайно, ведь близились конец его службе и скорая встреча с любимой. Но однажды апрельской ночью над гарнизоном взвыла сирена боевой тревоги. И все рухнуло, не осталось в этом мире, полном безумия и крови, места для светлых чувств.
Капитан Кошкин, вернувшись из города под утро с горсткой выживших и до смерти напуганных бойцов, объявил тем, кто оставался во время военной операции в части, что заражены практически все жители, погибла и его семья, и надежд, что кто-то выжил из родных бойцов, совсем нет. Капитан здорово смахивал на безумного, лицо будто осунулось и постарело, глаза горели лихорадочным блеском, руки дрожали. Речь его тоже напоминала бред сумасшедшего, Кошкин рассказывал о мертвецах, разгуливающих по городу и пожирающих людей, о страшной панике среди местного населения, о бессилии полиции, о неудачной попытке эвакуировать жителей города.
В гарнизоне же было тихо и спокойно, после обеда бойцы собрались в курилке, все, кроме шестерых парней, чья очередь была стоять на карауле. Счастливчики, выжившие во время провальной эвакуации, понемногу отошли от пережитого и стали рассказывать о том кошмаре, который им довелось увидеть собственными глазами.
— Ожившие мертвецы, как у Ромеро! — возбужденно рассказывал рядовой Сипкин. — Люди рвут друг друга на части! Снова встают и идут уже на тебя. Место, куда свозили людей, превратилось в ад на земле. Давка, я сам видел, как в панике гражданские пробирались к автобусам по головам других людей! Крики, стоны и плач. — Парнишка затушил сигарету и подкурил новую. — Лично я в город больше ни ногой!
— А как же твоя мама? Младшая сестренка? — спросил его рядовой Волков. — Им, наверное, нужна помощь.