— И как ты планируешь поступить? По глазам же вижу, в голове есть какая-то мысль, — голос Альбуса кажется громом среди ясного неба, и выводит из задумчивости, заставляет поднять взгляд на друга.
— Я не знаю, — честно отвечает Малфой, — пока единственное, что я могу — стоять и смотреть.
В спальне повисает звенящая тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов. Альбус начинает нервно барабанить пальцами по прикроватной тумбочке друга.
— Аделаида все еще с тобой не разговаривает?
— Опять бегает от меня.
— До этого бегал от неё ты.
И снова тишина. Они продолжают сидеть и задумчиво смотреть в стену, продумывая каждый свой план действий, но не говорят ни слова. От этой тишины начинает звенеть в ушах.
— И мы правда сделаем это из-за её прихоти? То есть, правда будем играть в Квиддич только для того, чтобы доказать Веронике твоё безразличие к Роуз?
— Тебе-то что? Вы не общаетесь.
— Недавно начали общаться.
Они оба поднимаются со своих мест и начинают расхаживать по комнате с каменными лицами и говорят монотонно, словно и не о солнечной Розе Уизли вовсе. Ведя эту сухую, практически аристократическую, беседу, они и сами не замечают, как выбираются в гостиную.
Поттер вздрагивает, когда во мраке гостиной замечает сгорбившуюся у камина фигуру. Аделаида сидит, склонившись над учебником Зельеварения, бегая глазами по строчкам. «Амортенция не создает любовь… амортенция не создает любовь… амортенция не создает любовь» — только и можно прочитать по её губам. Она сидит и шепчет себе под нос, заучивая эти слова, словно мантру.
Малфой видит как Альбус сглатывает и сжимает зубы настолько сильно, что выступают желваки, делая нерешительный шаг вперед. Сноу-младшая поднимает испуганный взгляд на обоих и бегает глазами от одного к другому. Потом сильнее книжку к коленкам прижимает и снова вчитывается, вчитывается, вчитывается. Будто выведенный текст у неё на сетчатке глаза отпечатается и в голове засядет мгновенно.
В гостиной повисает тишина. Давящая, звенящая в ушах. Какой-то третьекурсник издает сдавленный писк и, подскочив, стремительно уходит в сторону спален.
— Если вы и правда надеетесь, что сможете придумать что-нибудь против Вероники, вы еще глупее чем кажетесь, — поднимает карие глаза, блестящие, хитрые, словно сама уже что-то придумала и ещё секунду назад не была напугана и растеряна, и смотрит на обоих с чувством превосходства.
— А могут быть какие-то идеи? — Скорпиус падает на кресло, смотря куда-то в пустоту, и нервно пальцем по подлокотнику отстукивает.
— Есть одна.
Оба парня уставились на неё, даже Поттер, который все время старался пристально смотреть в пол.
— Но Вероника не глупа, она поймет что это я.
— Так и что это? — Малфой выглядит обеспокоеннее обычного. В этот момент ему кажется, что он готов пойти на всё, что угодно, лишь бы не позволить Веронике промывать мозги одиннадцатилетним детям.
— Кто из вас общается с Гриффиндором, мальчики? Ах да, у вас же там у всех кровное родство, — Девушка фыркает и поджимает ногу под себя. Потом смотрит на Скорпиуса и усмехается.
— Говори, Сноу, — шипит Малфой, словно и не слышал выпущенной колкости.
— Расскажите об этом кому-нибудь из гриффиндорцев. Эти держать язык за зубами не будут, мигом побегут к директору МакГонагалл, — девушка позволяет себе мимолётно улыбнуться, когда думает о том, что ни Малфою, ни Поттеру в голову не пришёл такой простой план.
— Нет, — подает голос Альбус, — могут выйти на нас, а там уже вплоть до исключения из школы и разбирательства в Министерстве.
— С чего это вдруг? — Малфой непонимающе хмурится и смотрит на друга. Идея Аделаиды кажется ему не такой уж и плохой.