Барон невидяще уставился в колючую душную темноту. Плохо. Если не удастся переубедить, придется убивать. На попытке усадить наследника в баронский трон можно будет ставить крест, но подпускать убийцу к ребенку Оввер не собирался. Осталось решить, как именно бесплотный дух может справиться с живым, материальным и решительно настроенным человеком.
Под полом заскреблось и заворочалось что-то большое, и барон смерил задумчивым взглядом смутно проступающие сквозь доски и балки очертания вечно голодного подвального обитателя. В принципе… Нет, рано сдаваться. Может быть, еще удастся обернуть события в свою сторону. Нашел же он эмоциональную зацепку, с которой можно работать. Еще целых четыре дня можно, до речной переправы. Пускай призрачный меч живого не возьмет, но скинуть убийцу в воду и, сдавив сердце, заставить наглотаться воды барон сможет совершенно точно.
О чем в этот момент размышляет точно так же безмолвно буравящий тьму взглядом Деш, призрак старался не думать, так как подозревал, что мысли в его голове бродят того же сорта, что и у самого барона.
Ладно, утро вечера мудренее. Чтобы хоть немного развеяться, составить план дальнейшей обработки и привести мысли в порядок, призрак вышел во двор, присел ка колоду для колки дров и так же бессмысленно, как до этого на стену комнаты, уставился на яркие летние звезды. Думалось как-то не очень.
Идейный, чтоб его предки забрали. Если бы интерес сквайра был корыстным, Оввер нашел бы, чем подкупить. Но он сам выбрал из всей маркизовой шелупони самого порядочного и идейного. Как же его теперь достать? "Хотя бы его не подведу!" — сказал мечник тогда, в замке, и, похоже, в принципе сделал эту фразу личным девизом, заглушающим любые сомнения. И до недавнего времени заглушающим весьма успешно. А вот теперь установка столкнулась с новым приказом и дала трещину, которую при должном старании и сноровке можно расколупать. Если времени хватит. Знать бы еще, кого сквайр так в прошлом подвел, что до сих пор вспомнить тошно.
Призрак почувствовал, как несуществующая кровь запульсировала в висках и зажмурился. А потом попытался расслабить закаменевшие от напряжения плечи.
— Что, не ладится?
Рядом, на еще не расколотом чурбаке, обнаружился вымотавшийся до крайности местный домовой. Порывы ветра дергали и ставили дыбом редкую выцветшую шерсть, но дух даже не пытался укрыться от них. Осунувшееся лицо и устало поникшие плечи хранителя очага говорили о состоянии дел гостевого двора красноречивее любых жалоб.
— Вроде ладится, но тяжелее, чем хотелось бы. — После небольшого раздумья честно отозвался барон.