Жил Люнхай в соседнем с Осикой доме. В магазин его не посылали, но он сам любил посидеть на ступеньках или потолкаться между полок, раздражая охранников. Его мама тихо плакала по вечерам, а сердце Люнхая сжималось от жалости к ней, но он ни разу не подошёл и не пожалел её. Ведь она есть, а папы больше нет. Конечно, в этом нет её вины, но и папы больше нет.
Люнхай бродил по вечерам в одиночестве и частенько заглядывал на школьный стадион. Он видел, как Осика бегает, и терпеть её не мог, считая выскочкой.
Когда в первый раз он увидел Осику, лежащую на траве, то решил, что девочка добегалась, и с некоторым злорадством наблюдал за ней с трибуны. Но быстро понял по её дыханию, по спокойному умиротворённому выражению лица, что Осика счастлива именно там, в своих мыслях.
Несколько дней Люнхай тайно наблюдал за девочкой, и ему становилось всё интересней, куда она отправлялась в своих фантазиях?
И он понимал, что просто так она ему этого не скажет.
Поэтому однажды Люнхай, как бы случайно, встретился с Осикой когда та шла домой после пробежки. Искренняя радость на её лице спряталась за доброжелательной маской «хорошей девочки».
И Люнхаю стало жизненно-необходимо увидеть ещё хотя бы раз настоящую, искреннюю Осику.
Он начал бегать с ней на стадионе, подходить на улице, разговаривать в школе, провожать её домой и теперь вот ждал на ступенях магазина.
Осику он увидел издалека, и его накрыла тёплая волна. Которую он, пусть с трудом, но всё же, спрятал за маской «скучающего подростка».
Осика подошла и села рядом на ступеньки, Люнхай слегка пододвинулся, хотя в этом не было необходимости. Это был скорее символический жест.
– Привет, – сказала Осика. – Чем занимаешься?
– Привет. Ничем, – ответил Люнхай. – А ты в магазин?
– Ага.
– Сходить с тобой?
– Ну, если тебе нечем больше заняться.
Но Люнхай и Осика не успели подняться. Перед ними возник, словно с неба свалился, Бодрай. Он был на два класса старше Осики и Люнхая, и не в пример им, активно участвовал в школьном совете.
– Ну, что, голубки? Сидим?
– Уже нет, – сказала Осика вставая.
– А хоть бы и так, – не тронулся с места Люнхай.