- И в эту ночь тоже...того?! - вдруг засуетился старик, делая шаг к двери. Потом еще один, и еще...
- В эту ночь мы за тобой пришли, - Падрыж звонко щелкнул пальчиками, и старый стул больно ударил Гордея под колени. Старик с уханьем сел. - Так надо.
- Как за мной? Почему? - залепетал он, силясь встать. Но что-то будто давило сверху.
Домовой, заложив ручонки за спину, с видом законченного особиста принялся нарезать круги вокруг гостя. У него во рту вдруг появилась маленькая пеньковая трубочка, потянуло ладаном.
- Ну, ты ведь сам решил, что никому не нужен, и ни на что не годен, - Падрыж выпустил облако густого сизого дыма. Ноздри его затрепетали, втягивая дурман. Потом продолжил осипшим голосом: - На жизнь жалуешься. Так ведь? Точно знаю, что так. Не спорь. Не спорь, говорю! А на самом деле на тебе еще пахать и пахать. Как говорится, старый конь борозды не испортит, ибо до поля не дойдет, - домовой то ли икнул, то ли хихикнул. - Просто ты не нашел своего места, Гордей. Живешь в холостую. Изба правильно к тебе потянулась, ее не обманешь. "Пустышек" она всегда чует. Ох, как чует.
- Сгинь, нечистая! - Гордей истово перекрестил домового, затем перекрестился сам. Но ничего не случилось.
- Здесь это не действует, - Падрыж снова выпустил облако дыма. - В избе все равны, вертеть ту Мурку. И чистые, и нечистые...
Неожиданно снаружи послышались гулкие шаги, дверь со скрипом распахнулась, и в проеме показался краснощекий здоровенный детина с огромными усищами, в кожаной вытертой куртке и галифе. На ремне болталась кобура, из которой выглядывала рукоятка маузера.
- Т-а-а-к, - протянул он, осматривая помещение колючими черными глазками. Потом взгляд остановился на Гордее. - Ну, и кто ты такой? Отвечай!
- Гордей это, Модест Апполинарьевич, - залебезил Падрыж, заталкивая ногой под стол тлеющую трубку. - Наш клиент.
- Помолчи, Падла, - сухо проговорил Модест Апполинарьевич, утирая усы. - Без тебя разберемся. Документы есть?
- Дык, откуда? - в растерянности пожал плечами Гордей. - Все дома осталось, там, на хуторе, - он махнул рукой в неопределенном направлении. - Не по лесу же с паспортом ходить...
- Т-а-а-к, - снова протянул детина, доставая откуда-то из-за спины плоскую алюминиевую флягу. Взял с полки серое от пыли блюдце, поставил на стол, налил белой тягучей жидкости. Неужто молоко? - Пей, Падла. За Гордея пей, если он и впрямь тот, за кого ты его принимаешь. Сливки свежие, с фермы.
- Точно с фермы? - Падрыж повел тонкими бархатистыми ноздрями. - Не из магазина?
- Пей, пей. Свежие.
Домовой подтянул к себе блюдце и начал громко лакать. Глаза его блаженно закатились.
- И вправду, Гордей, - Модест сел на краешек стола, сложил на груди руки. - Не врал, значит. А то сливки вмиг скисли бы. Не терпят они, когда домовые рядом врут. Так-то. Ну, что ж. Добро пожаловать на борт, как говорится. В рядах Проклятых снова пополнение.
- Каких Проклятых? - не понял старик.
- А что, Падла не сказал? - суровый взгляд черных глаз упал на рыжую млеющую мордочку. Домовой сразу поперхнулся, забрызгав стол белыми каплями. - Опять что-нибудь эдакое придумал? Ладан курил небось?