- С удачей тебя... - мурлыкающий голос кошаны, как и весь ее внешний вид, создавал впечатление крайней опасности.
- Спасибо, Саура, - отозвался Кецетин. - Знакомьтесь. Колдун представился с легким поклоном, не делая попытки однако, дотронуться до кошаны - в обычаях ее расы существовали строгие разграничения по ступеням общения. Любое прикосновение при первоначальном знакомстве расценивалось как оскорбление и могло сделать кошана твоим вечным врагом. В случае продолжительного знакомства или зарождения дружеских отношений допускались кратковременные физические контакты - скажем, к ним кошаны относили рукопожатия. И лишь очень близкие друзья или любовники могли позволить...
Брови колдуна поползли вверх. Объятия Сауры и Кецетина, хоть и непродолжительные - что, вероятно, диктовалось многолюдностью окружения - не оставляли простора для толкования характера их отношений.
Его изумление было вызвано не запретом на межрасовые отношения - таковые в Клане вообще отсутствовали. Но даже при полной вседозволенности формировались негласные правила, обусловленные экспансивностью существ различных рас. Несмотря на внешнее сходство кошанов и людей, их пары были крайне редки и всегда строго ориентированы. То есть, некоторые женщины предпочитали партнеров-кошанов, но, на памяти Жорота, ни одну кошану мужчина больше, чем на ночь, заинтересовать не мог.
"Неординарной силы парень, - резюмировал про себя колдун, отметив, что Саура присоединилась к их маленькой компании, - Жаль, что натурал."
На тронном возвышении стояло не два трона, как Жорот ожидал, а три. Центральный предназначался для Лограна, правый - для его супруги. На левом же расположилась королева-мать.
Вокруг тронов толпились приближенные - кто сидел на ступеньках, кто стоял рядом. Если взять в целом, компания получалась внушительная, но распределение по группам было неравномерным.
К окружению короля относилось трое мужчин. С двумя Жорот уже был знаком лично - Келюс, выглядящий весьма внушительно в шитом серебром темно-зеленом одеянии, и виконт Бореан в ярко-кричащем наряде. Последний оглядывался в лучших охотничьих традициях, похоже, намечая очередную жертву среди многочисленных дам.