— Надо было еще взять с собой зонт, — прошипела я, вздрогнув от резкого порыва ветра, выйдя на крыльцо.
Над крышами соседских домов висела грязная дымка, а вдали, к югу над пригородным шоссе собирались грозовые тучи. Чтобы обогнать бурю я вызвала такси и поехала к площади, с тревогой взирая на мрачные улицы и пролетающие мимо огни из окон домов. Что-то во всем этом казалось мне ненормальным. В голове то и дело мелькал вопрос: а не сплю ли я?
Заплатив таксисту и выйдя на площади, я вновь оказалась среди разноцветных палаток, подсвеченных прожекторами и софитами. Пускай небо и почернело, как вороново крыло, людей это не беспокоило: колесо обозрения продолжало крутиться, музыка — играла, а гости парка продолжали развлекаться, смеяться, пить дымящиеся напитки и соревноваться в предложенных конкурсах с киданием дротиков и стрельбой по бутылкам. А в воздухе, как и прежде, приятно пахло жаренным попкорном и сладкой ватой.
— Где же ты, страшила…
И все-таки количество людей меня напугало. Пробираясь сквозь толпу, я не понимала, почему полицейские после кровавого инцидента в «Вестнике» не прикрыли в одночасье все городские мероприятия, включая гастролирующий карнавал. Как будто они не предполагали, что, прогулявшись по белым коридорам офиса, убийца не решит заглянуть на костюмированный праздник и спрятаться средь посетителей.
— Ага!
А вот и он. Человек в цилиндре стоял ко мне спиной, о чем-то разговаривая с молодой парой. Он жестикулировал руками так активно, что кружевные манжеты едва поспевали за его рукавами.
Я подошла чуть ближе и опешила: ну и длинный же гад! Сидя с ним в палатке, я и не подозревала, что он такой высокий. Как бамбук. Или богомол в человеческом обличии. Как минимум выше меня на полторы головы, и это сделало его в моих глазах еще более жутким.
— Тамзин Кейр! — позвала я его, грубо вклинившись в разговор.
Мужчина обернулся и у меня непроизвольно открылся рот. Ну какой же это Тамзин? Лицо обвисшее, в морщинах, усеянное неприятными старческими пятнами. Глаза впали в глазницы. Щеки обвисли, как у спаниеля. Из-под цилиндра старика торчали редкие белесые волосенки, а спина его была чуть сгорблена под тяжестью холёного старого сюртука.
— Идите, — почти шепнул он людям, с которыми только что разговаривал.
Те оставили нас вдвоем, но в этом не было нужны.
— Извините, я обозналась…
Что-то в чертах старика все же показалось мне знакомым, но я не предала этому значению. Уже было развернулась, но он потянул меня за запястье.
— Какой у тебя милый плащик, Имриш, — воркуя, проскрипел старик, и его светлые глаза ярко заблестели во впалых влажных глазницах. — Неужели для меня наряжалась?
— Тамзин?!
— Собственной персоной.
— Не может быть!
Ему на вид нельзя было дать и восьмидесяти. Скорее всего — ближе к сотне. Старый и облезлый, как останки мамонта в музее. Костлявый и иссушенный. Рядом с Тамзином витал резкий запах болезни, от которого слезились глаза.
— Я знал, что ты придешь. — Он улыбнулся мне одной из тех улыбок, которыми обычно старики радуют своих внуков, приехавших к ним в гости. — Я ждал тебя.
— Нам нужно поговорить, Тамзин.
— Я знаю, идем.
И мы медленно побрели в сторону его палатки. Хотя «побрели» — это еще сильно сказано. Тамзин ковылял по площади как умирающее животное, будто подыскивая камень, под который можно лечь и помереть. А через несколько шагов и вовсе остановился, глянув на меня из-за плеча.
— Что приключилось с твоей рукой, Имриш?
— Поранилась. — Я взглянула на ладонь, замотанную бинтом. Похоже рана опять разошлась, так как бинт с левой стороны слегка окрасило красным.
— Нужно быть осторожнее, — старик поковылял дальше, медленно переставляя ноги. — Я бы не хотел, чтобы с тобой что-то произошло.
Я не смогла сдержать саркастический смешок. В конце концов именно он «призвал» Анри и натравил его на меня. Не хотел бы он… Да сейчас! Так я ему и поверила.
— Может, тебе найти трость? Так быстрее пойдешь.
Тамзин волочил ноги со скоростью улитки, громко шаркая ботинками. Настолько медленно, что мне показалось, будто он специально тянет время, пытаясь вывести меня из себя.
— Ты что же, считаешь меня слабым и неспособным стариком, который даже ходить не может?
— Я… — От его пристального взгляда, вновь брошенного через плечо, я судорожно сглотнула. — Нет. Не считаю.
— Вот и славно. Мы почти пришли.
Палатка Тамзина нисколько не изменилась за прошедшие пару дней в отличии от него самого. Мы вошли внутрь, и старик тяжело присел на свое прежнее место. Но вопреки его приглашающему жесту сморщенных костлявых рук я осталась стоять у входа.