Глава 11. Женя
Просыпаюсь с тяжёлой головой, словно кто-то стукнул меня по ней кувалдой. Сначала не понимаю, где я нахожусь. Мысли разбегаются. Медленно поднимаюсь с кровати, оглядываюсь вокруг и замечаю стакан воды на прикроватной тумбочке. Жадно хватаю его, пью до дна, и мне кажется, что ничего вкуснее в жизни я не пробовала.
Немного приходя в себя, наконец замечаю своё отражение в зеркале напротив. Моё состояние, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Я в мужской рубашке, явно Романа Петровича. Щеки розовые, волосы растрепаны.
Охреневаю, вспоминаю только урывками остатки вечера. Встаю, пытаюсь найти свою одежду, но её нигде нет. Иду в ванную, и там, на батарее, замечаю свои розовые трусы. Сердце сжимается.
Начинаю смутно вспоминать, как Роман Петрович нес меня наверх. Но, как же я оказалась в этой рубашке и без трусов? Переодевал он меня или я сама?
Чувство стыда обжигает, и я пытаюсь убедить себя, что всё было нормально. Решаю принять душ — горячий поток воды немного проясняет мои мысли, но воспоминания не возвращаются. Где моя кукольная одежда я так и не нашла, поэтому, завернувшись снова в ту же рубашку, спускаюсь вниз.
На кухне вижу начальника. Роман Петрович стоит у плиты и что-то готовит. Когда он замечает меня, его взгляд становится мягким, в глазах появляется хитрый блеск, а губы расплываются в лёгкой улыбке.
— Доброе утро, — говорю, пытаясь прочистить осипшее горло. — И сразу вопрос: это вы меня переодели?
Он поднимает брови, усмехается:
— Ты что, алкаш, ничего не помнишь?
Вздыхаю, качая головой:
— Я предупреждала, что от шампанского я дурная. Что я творила?
Он усмехается, продолжая помешивать что-то на плите. Пожимает плечами.
— Успокойся. Ты сама помылась, переоделась и легла спать. Я тебе воды принёс и ушёл.
Чувствую, как напряжение внутри немного отпускает, и вздыхаю с облегчением.
— Спасибо. Роман Петрович, извините, но я так плохо себя чувствую, что не смогу сегодня быть аниматором. Хотите, можете мне ничего не платить, только отвезите меня домой. — стону. — Я хочу в свою умирательную яму, иначе откинусь прям тут у вас.
Сажусь на стул, поджав ноги, и кладу голову на колени. Она так раскалывается, словно по ней веслом били.
Роман Петрович глядит на меня с лёгкой насмешкой и ставит передо мной тарелку с бульоном. Сам завтракает бутербродами и кофе.
— Это вы сами приготовили? Ради меня? — удивленно улыбаюсь, подняв голову.
Он кивает, взгляд его становится чуть серьёзнее.
— Я бы отпустил тебя, Жень, но не могу. — вздыхает, не отрывая от меня глаз.
— Почему? — поднимаю брови, округляя глаза.
Он чуть усмехается:
— Понравилась.
От неожиданности мои глаза расширяются ещё больше, а он вдруг смеётся. Я точно что-то начудила вчера. Жопой чую.
— Посмотри в окно, — кивает Роман Петрович в сторону окна. — Снега выпало метра два. Мы загородом. Грейдеры даже за деньги не едут, пока не расчистят основную трассу. Сутки ты точно в моем плену. Я тебе оплачу, если ты за это переживаешь.
За окном и правда все белым бело. Фыркаю, качая головой: