- Ты коли хочешь, чтобы твоя кровиночка жизнь долгую да счастливую прожила, не отдавай ее за того, кого сам выбирал, а у нее спроси. Занято ее сердце. И хоть сейчас ты злишься на меня, но знаю - сделаешь по моему слову. Потому как любишь ее больше жизни.
На том я и закончила свою речь и глаза опустила, боясь на злого Лидко и глянуть.
Савхар же молчал, и вместе с тем тишина такая на площади была, словно не собрался тут весь городской люд, а и вовсе город вымер.
- Что ж, зовут то тебя как, колдовка? – спросил воевода, и показалось мне, что стал он моложе и выдохнул с облегчением.
- Мать Кристианой назвала. Но здесь меня Седой Крысой кличут, – сказала я, все так же под ноги глядя.
- Хм. А что ж так?
- Тому не одна причина. Я ж родилась в Год Седой Крысы. А потом к пяти годам волосами побелела. Так что… сложилось так.
Воевода снова замолчал, задумчиво бороду потирая.
- Так, а чего ж вас не поженили то по-людски?
На то уже Лидко ответил.
- Крыску мою, когда маленькая была, храмовники в жертву требовали, да мать ее не отдала.
На то Савхар зыркнул зло на храмовника лицом побагровевшего, да дальше слушать стал.
- А меня она у Черного пса отбила, в самую темную ночь. Вот и сказали нам, что для таких как мы, меченных, благословения богов просить не станут.
Лидко говорил спокойно, да только чувствовала я, как тяжело ему слова эти дались. Храмовник же только рот открыл, как его Савхар жестом остановил.
- Не знают, наверное, местные отцы святые, что в год Крысы не только меченные родятся, а и самые сильные таххарийские колдовки. Правда, ж не знали? – на что храмовник мелко закивал. – Таххарийцы таких детей с пеленок берегут и пестуют. Ты бы туда податься могла, в золоте бы купалась, – глянул на меня.
- Мать моя говорит, что пустое это, – ответила я, так и не оторвав глаз от каменной дороги под ногами. - Главное, чтобы на душе спокойно было.
Воевода же снова на меня посмотрел внимательно, задумчиво.
- Хотел бы я мамку твоя увидеть. В гости хоть позовете? Заодно и за здоровье молодых мужа с женой медовухи выпью.
- Как не позовем. Рады будем, – зачастил счастливый Лидко, - И тетку Девену с Дайко позовем.
Я же на то только улыбнулась вымучено.
Храмовник, скрипя зубами, одел на меня браслеты мужней жены, да так же зло благословил на долгую и счастливую жизнь.