— А что будет, если я забуду об этом сказать?
— Тогда еда будет настолько острой, что ты не сможешь проглотить и кусочка.
Официантка принесла кофе, поставила его на столик и тихо ушла.
— Ладно, давай теперь забудем о местных обычаях, и ты мне расскажешь, наконец, что происходит, — Рихард сделал маленький глоток и поставил чашку на стол.
— Хорошо, я расскажу. Умоляю тебя, дослушай до конца и не перебивай.
Рихард утвердительно кивнул, закурил, и приготовился слушать.
— Это началось сразу после того, как я позвонил тебе в Нью-Йорк и договорился о встрече. Утром, я взял напрокат машину и поехал в Канту, это город на востоке от Лимы. Скажу тебе честно: к тому времени, я настолько устал от людей, что хотел просто побыть в одиночестве. Хотел насладиться быстрой ездой, и при этом, с осознанием того, что ты никуда не спешишь и не опаздываешь. Хотел знать, что смогу свернуть на любую манящую меня дорогу, и никто не скажет с упрёком, что это отличается от экскурсионного маршрута. Я приехал в Канту к обеду, перекусил взятыми из отеля сандвичами и с огромным удовольствием осмотрел окрестности. Боже мой, Рихард, — Шнайдер неожиданно оживился.
Рихарду казалось, что ударник готов говорить о чём угодно, только чтобы не рассказывать главного.
— Ты не представляешь, какие замечательные кактусы растут в тех краях, их называют колючки Раимонди. Здоровые, около десяти метров в высоту — это что-то. Это нужно видеть, незабываемое зрелище. Говорят, что они цветут раз в сто лет, и после этого погибают, — Шнайдер вдруг замолчал, взял в руки мобильный телефон и внимательно посмотрел на экран.
К ним подошла официантка и поставила перед Рихардом тарелку с горячей и аппетитной яичницей. Когда девушка отошла, Рихард попросил:
— Шнайдер, продолжай.
— Да, извини. Я возвращался из Канты, когда уже стемнело. Дорога была пустынной, и я развил приличную скорость. И тут, прямо перед моей машиной, появилась девушка. Я ударил по тормозам, но эта проклятая развалина проехала ещё пару метров, прежде чем остановиться. Я был уверен, что сбил несчастную, но когда вышел, то никого не нашёл. Тогда я поехал дальше и через некоторое время снова увидел девушку, мне показалось, ту же. Но я решил, что просто немного переутомился. Она стояла на обочине и голосовала. Я подобрал её, она просила довести её до города.
— И ты согласился?
— Да, надо было ехать дальше, но меня замучила совесть. Она села впереди, на заднем сидении у меня лежал плед, корзинка с провизией, тёплая куртка, стояли бутылки с водой. Сначала всё было нормально, я спросил, откуда она; оказалось, что из Америки. А потом… она сказала, что в детстве бежала из России, когда начался красный террор. Я ещё подумал, что это как-то нелепо. Она была совсем молодая, и этот террор… это ведь было в начале двадцатого века. Я решил, что она просто не в себе и молча поехал дальше, и…
Шнайдер замолк и посмотрел на Рихарда. Тот как раз заканчивал свой завтрак.