- Вот это дело! - ликует Уинчел. - Вот что называется "головач для девчат", Марла! Как и говорила Марм Льюис!
Ты смотришь на него, но и за миллион лет не смогла бы ответить.
Натирание мозгом разгоряченной вульвы мисс Дори уже погрузило ее в неистовство; ее ягодицы колотятся об пол, а ноги вертятся в воздухе, выказывая экстаз, какого еще никто не чувствовал.
Видя ее такой, ты заводишься, заводишься до головокружения, и ты знаешь, что это из-за мозга - отвратительного, неописуемого, набитого грязью мозга, который занимал череп твоего брата. Глаза мисс Дори скошены, она пускает слюну, трясется, визжит от невыносимого блаженства.
- Ты еще молода, Марла, и, наверное, мало что знаешь о головачах, но видишь ли, для примера, когда парень трахает мозг - неважно, мужской или девичий - и чувствует, как сопли из его хера начинают выливаться? - Уинчел трясет головой и присвистывает. - М-м! Это лучший кончун в его жизни, круче любого о-бна-ко-вен-но-го перепихона. Честно, милая, по себе знаю. И никто не знает, почему от головача кончун круче, но перед-по-лагают, что в мозгу полно разных соков, заставляющих клетки мозга работать вместе. В общем, мы удивлялись, почему кончун в мозг приятнее, чем кончун в письку - прости грубое выражение, милая, - но однажды, когда мы устроили головач какому-то ушлепку, которого поймали, пока он срал в колодец Морриса Крола - и мы все клево кончили, да, но один из нас - док Тидуэлл, если подумать - док у нас ученый, и он сказал, у этих соков в мозгу даже название есть - не-врал-транс-мит-те-ры или как это еще мудреней... В общем, док сказал, что из-за этих соков кончун так шикарен, да? Типа, когда засаживаешь член по самые яйца кому-то в голову, то член намокает в этих соках, пока ходит туда-сюда, и потому ты получаешь лучший кончун в жизни, - Уинчел пожимает плечами. - Разумно, что эти соки в мозгу действуют и на девчат тоже, когда их письки намокают от них, прости за грубое выражение.
Ты едва слышишь хоть слово, им сказанное, твое внимание подчинено тем непонятным бурлением, что поднимается от промежности к голове, и ты смотришь, смотришь, смотришь, как мисс Дори бьется голая на полу и натирает этим теплым влажным мозгом у себя между ног, словно отчаянно пытаясь засунуть его внутрь. Потом, с нечеловеческой ловкостью, ее тело выгибается на полу дугой, бедра подаются вверх, и она кричит, долго и громко, а потом падает, пуская слюну.
- Блин, Дори! - усмехается Уинчел. - Когда девица ревет громче поломанной бензопилы, полагаю, это значит, что кончун у нее роскошный!
Мисс Дори уставилась вперед, задыхаясь, как ужаревшее животное.
- Мне еще не было так хорошо, никогда, - шепчет она, - и теперь ты тоже это почувствуешь, Марла.
Она отчаянно тянется вверх, тащит тебя на пол, стаскивает твои шорты. Раздвинув тебе ноги, она несколько раз лижет твою "киску", а потом кладет туда мозг Флойда и начинает натирать. Невероятное ощущение приковывает тебя к месту, нежа каждый нерв и затопляя тебя удовольствием, которое ты и представить не могла, и удовольствие это все нарастает и нарастает, как пар в скороварке, пока мозг скользит вверх и вниз, вверх и вниз, а потом ты кричишь, и мисс Дори усмехается, и Уинчел гикает, когда твои пятки и кулаки молотят по полу, а твой оргазм разражается, как оползень, и впервые за - ты уже не помнишь - сколько времени боль уходит, и ты знаешь, что она не вернется больше, а потом мисс Дори целует тебя, гладит и шепчет:
- Марла, милая? В мире столько злых мужчин, что нам надо устраивать себе больше головачей...
- Да, - шепчешь ты в ответ. - Намного больше.
Перевод: Василий Рузаков (R.I.P.)
"Адский город"
Через шесть минут после того, как он официально умер, Слайдс обнаружил, что стоит на углу улицы в таком возбуждении, какого он никогда не видел. Он был таким же, как и при жизни: широкоплечим, высоким, с темными грязными волосами и густой черной бородой. Синие джинсы, рабочие ботинки и его любимая футболка, туго обтягивающая пивной живот; на ней было написано: ПЛЯЖ СВЯТОГО ПИТА - ТИХИЙ МАЛЕНЬКИЙ ПЬЯНЫЙ ГОРОДОК С РЫБАЦКИМИ ПРОБЛЕМАМИ. Слайдс был деревенщиной, испытанным и верным говнюком. Крутым парнeм. В свое время он повидал много - за неимением более элегантной фразеологии - гребаного дерьма, но сейчас...
Cейчас...
Что это?
Завывал ветер. Крылатые клещи роились во влажном воздухе и покрывались красными пятнами, когда он прихлопывал их к своим мускулистым предплечьям. Что это за город такой? - ужасный вопрос пришел ему в голову, когда его взгляд был поднят вверх. Тусклые, унылые небоскребы с окнами казались высотой в милю и наклонялись то туда, то сюда под такими экстремальными углами, что он думал, что они могут рухнуть в любой момент. Искаженные лица, которые никак не могли быть человеческими, выглядывали из многих узких окон в то время, как другие окна были либо разбиты, либо забрызганы кровью. Небо, видимое между каждым зданием, казалось красным, и между двумя из них висел черный серп луны. Слайдс моргнул.