— Они оказали сопротивление, наши ребята немного обиделись, — неохотно докладывал Ян. — Около десятка выживших, с собой мы потащили двоих, наиболее целых, остальные в том городке остались. Влад предлагал приволочь пленников прямо сюда, чтобы все было красиво — в его понимании, конечно, — но я еле отговорил. Ты знаешь, как он любит зрелища…
Кара покивала как будто бы отвлеченно. Поглядела вниз, повисая на перилах, наваливаясь на них слишком опасно, глядя на перемигивающиеся огоньки Столицы, и что-то тоскливое было в ее взгляде, точно она искала подвох в идеальной картинке, то, что нарушит старательно, по кирпичикам построенный ими мир.
— Сатана и его верные псы… — вздохнула она наконец. — Всегда одно и то же, меняются имена и лица, но суть остается прежней. Когда-то я верила, что сломала историю, перебила ей хребет и поплясала на костях. Скажи мне как последний из Всадников, я была права?
Тщательно сдерживаемый мрак заинтересованно отозвался на слова Кары, зашуршал Бездной в ушах, как приливная волна. Он держал древнюю магию в стальных тисках, но не мог полностью забыть и отбросить, притворяясь обычным человеком; он был Смертью, унаследовав силу от ненароком убитой Всадницы, и каждый в замке знал эту нелепую историю о том, как безродному человеческому мальчишке досталась немыслимой мощи магия. Быть может, потому ему и кивали столь уважительно, низко склоняя головы: есть силы, которым уступает даже гордыня…
— Мы все стоим здесь, — покачал головой Ян. — Живые и считающие, что счастливы. Пусть роли и меняются, мы сами выбираем, как их играть.
— Хорошо говоришь, красиво, — тонко улыбнулась Кара. — А, когда мемуары-то издаются, господин инквизитор? Так и не терпится почитать, что ты там написал про нас, а Влад, скотина такая, не колется…
Свои записки, хранившие память о гражданской войне, Ян и не надеялся никогда опубликовать: хранил у себя, чтобы просто помнить. Он, как и большинство гвардейцев, любил Кару за простоту и прямоту, абсолютную бесхитростность, — не мог не улыбаться на ее задиристые речи. Но, продолжая, Кара как будто говорила сама с собой:
— Иногда и вовсе кажется, что у меня уже нет сердца, а вместо — война; выела она его, выжгла каленым железом. Там жадный демон, языческое древнее божество, которому люди рубили кривых страшных идолов, и задобрить его можно только жертвами. Только живой кровью и болью, плачем и горьким воем. Но вы раз за разом упрямо доказываете, что я лгу сама себе. Что в груди еще бьется живое человеческое сердце, а не обломок черненой стали. Мне будет вас очень не хватать, — удрученно вздохнула Кара, по-отечески приобнимая его и встрепывая волосы небрежным жестом. Ян аккуратно отвел в сторону чадящую крепким дымом сигарету, чтобы не обжечь ее случайно.
— Да, придется лазать по всем темным углам и проверять, чтобы никто, не приведи Денница, не сорвал празднества в честь Исхода. Пара бессонных ночей нам точно обеспечена, а то и неделя…
— Черт с ними, с ночами, вы Белку как-нибудь переживите, — искренне расхохоталась Кара. — Я бы не отказалась за этим понаблюдать на досуге: должен выйти чудный сериал… Поверить не могу, вы и воспитательный процесс. Звучит как херовый анекдот.
— Ишибел взрослый демон, ей шестнадцать лет, она сама кого хочешь воспитает, — справедливости ради заметил Ян.
— Давай пари, — внезапно загорелась она. — Через неделю взвоете и будете упрашивать ее вернуться домой.
И что-то заставило Яна согласиться.
***
Праздник закончился уже далеко под утро, вытянув из Яна все силы: улыбаться, кивать и иногда отвечать собеседникам, которые сами болтали за двоих. Чертя на двери отпирающее заклинание, он практически засыпал; Влад, напротив, был слишком уж весел и бодр, оживлен долгими резкими танцами. Старый косяк пронзительно заскрипел, магия почуяла хозяев и отомкнула замки.
Дома было тепло — в припустынной Столице ночи всегда были холодными, — темно и отдаленно пахло кофе; кажется, Ян так и забыл помыть кружку, оставил ее где-то здесь, в темном коридоре, на комоде под зеркалом… Он, сдаваясь, чувствуя спокойствие, наконец-то улыбнулся, выдохнул, сбрасывая ботинки, откидываясь на прохладную дверцу шкафа. Чертыхнулся рядом Влад, плечом задевая вешалку: его повело…