Велена утерла слезы. Эта земля и без того скоро получит всю ее кровь, нечего поить ее раньше времени. Она стиснула зубы. Времена, когда девушки безропотно шли на заклание, медленно проходили, потому что другие племена продвигались ближе к их деревеньке, княжеские сборщики податей заезжали чаще — людей на земле становилось больше. А с ними приходили и слухи, потому что их нельзя перехватить и спрятать.
Но, даже если знали они, что где-то живут иначе, что они могли сделать? Им некуда было бежать.
— Надо бежать, — сказал Деян, зубы стиснув. Словно подслушал ее мысли. — Ночью. Не бойся, я с тобой буду.
В том году земле отдали девушку, что за него была сосватана, потому что ту, настоящую жертву, тоже не получилось принести: зимой она заболела и, хотя вылечилась, совсем ослабла и зачахла. Среди девушек потом поговаривали, что видели, как Люнега ела снег. Как бы там ни было, жива она осталась, до сих пор не оправилась, ходила с трудом, а Деянову Рославу закололи в поле, припорошенном весенним снегом. С тех пор он затаил злобу…
— Куда же мы пойдем? — испуганно спросила Велена, хотя и думала, что все равно побежала бы — хоть куда, так и так погибать.
Всю жизнь она надеялась, что никто не вздумает принести ее в жертву, потому что была она совсем обычной и невзрачной, не как красавица Злата, которую рад бы видеть пред собой любой бог. И теперь животный ужас стискивал ее горло, снова выдавливая рыдания.
— Я знаю одного человека, он жрец Белого бога, — сказал Деян. — Пришел в глушь, чтобы нести его слова. Я уговорил его подальше держаться, чтобы наши охотники его не убили, как всякого чужака. Он нас проведет, он и князя знает!
Велена сомневалась. Деревенские жрецы все были мрачными и непримиримыми, ни за что они не стали бы никому помогать, однако она верила своему брату, потому кивнула. Вместе они услышали, как с вече вернулись родители, потому бросились в разные стороны, делая вид, что заняты хозяйственными делами.
Уговаривала себя Велена немного поспать, уверенная, что брат ее растолкает, когда нужно будет, но так и не смогла глаза сомкнуть. Лежала, кутаясь в старое латаное прокрывало, и слушала глухую ночь. И хотела оказаться далеко-далеко, где-нибудь в другом месте, о каких ему рассказывал иногда Деян — как теперь ясно было, со слов того мудрого старца.
Когда брат прокрался к ней, Велена быстро поднялась. Родители спали, и они смогли выйти в сени. Там, чтобы не околели от холода, лежали коза с козлятами, но они Велену знали и, как она думала, любили, потому шума не подняли — все же не собаки сторожевые. На улице было холодно, а одевалась Велена второпях, в то, что удалось припрятать, поэтому она задрожала, но упрямо стиснула зубы и побежала за Деяном, который указывал дорогу.
Оказавшись в лесу, подальше от деревни, они остановились передохнуть. Велена припомнила рассказы о тех, кто иногда пытался сбегать — их находили замерзшими в лесу, изгрызенными дикими зверями. А потом она вдруг заплакала, обняв Деяна.
— Ну что ты, дурная, мы же почти ушли, — проворчал он, грубовато трепля ее по волосам. — Все хорошо будет. Старик нас приютит, а потом придумаем, куда идти…
— Нет, нет, я… — Велена захлебывалась слезами. — Это же значит, что земля умрет? Принесут кого-то другого, и все неправильно будет, как, помнишь, лет пять назад, когда девушек немного было, когда… мы голодали все…
Деян рассмеялся.
— Обман все это, — отрезал он. — Что бы люди ни делали, весна все равно зародится, мне Ведомир сказал. Это закон.
— Но они все умрут, — бормотала Велена, цепляясь за него.
— Никто не умрет! — рявкнул Деян. — Только та девка, которую зарежут вместо тебя. Как и обычно. Идем, ты уже вся трясешься и губы синеют.
И потащил ее дальше через лес.