— Эти железки тебе не помогут, — хмыкнув, сказала демонесса, бросаясь в атаку.
Широкое лезвие устремилось в его сторону, но Кэн уже был к этому готов. Уклонившись, он совершил кувырок и бросил сюрикен в её ноги, надеясь ранить сухожилия. На кимоно образовался надрез, из которого брызнули капли крови — попал! Но демон, будто ничего не чувствуя, уже заносил нагинату для следующей серии ударов.
Кэн постепенно начал понимать рисунок её ударов. Через чур уверенная в своих силах, Стигмата, даже не пыталась использовать различные комбинации или поражать его внезапными контратаками. Она просто пёрла вперёд, как мул, надеясь раздавить его в лепёшку. И это было хорошо — очень хорошо.
Тёртый в многочисленных боях, Кэн Ватабэ мастерски владел не только своим мечом, но и телом. Поэтому в этот раз он не стал увеличивать дистанцию, а наоборот принялся её активно сокращать. Имея на руках три меча, он сначала уворачивался, пока мог, а потом жертвовал ими, когда столкновения с нагинатой уже нельзя было избежать.
Один мощный удар и уход в сторону — его руки слабели, вытаскивая новый клинок взамен разбившемуся.
Шаг вперёд и в сторону: Кэн рубанул по руке женщины, и снова отпрянул под угрозой контратаки. На её лице не было иной эмоции, кроме мерзкой улыбки. Судя по всему, ранения не причиняли ей боли. Поэтому Кэн наконец перестал играть в кошки-мышки, сконцентрировавшись для последнего выпада.
С грозным кличем, самурай бросился в атаку с двумя мечами в уже трясущихся руках. Женщина широко улыбнулась, будто удав, завидевший лёгкую добычу перед тем, как разинуть пасть. Но через мгновение что-то отвлекло её и Стигмата повернула голову в сторону выхода.
В голове Кэна пронеслась мысль о скором свершении мести. Если ты позволил себе такую роскошь, как отвлечься в бою, то готовься предстать пред богами на высшем суде!
Мощным взмахом обоих мечей самурай разрубил нагинату в руках демона на три части. Не веря своей удаче, Кэн скрестил мечи на шее Стигматы и...
Услышал злорадный смех, вырывающийся из её уст.
— Ты безоружна, и скоро сдохнешь! Так чего же ты скалишься, демон?
Прекратив смеяться, женщина вдруг переменилась в лице и печально взглянула на Кэна, будто перед ним снова была родная Аюми:
— Прошу тебя, любовь моя! Пощади! Я не ведала, что творила... — пролепетала она голосом Аюми. По её щеке прокатилась слеза. — Дети мои...
Лезвия ещё ближе придвинулись к её коже.
— Заткнись! — взревел Кэн, обуреваемый яростью. — Тебе меня не обмануть, мразь! Не смей даже упоминать их!
— Я же сказала, твои железки ничего мне не сделают, — произнесла она, показывая разрез на рукаве — за ним розовела бархатная кожа, и не было ни следа от пореза!
Женщина схватилась голыми руками за лезвия мечей и начала медленно отодвигать их от себя, пока Кэн пытался наоборот обезглавить её.
— Знай же, коротышка, я пока не намерена уходить из тела твоей благоверной жёнушки. У меня ещё много дел на вашем маленьком островке!
Она потянула сильнее, а потом резко свела мечи снова к своей шее, притянув тем самым самурая к себе:
— А теперь будь добр, сыграй свою роль перед зрителями до конца, — сказав это, женщина отпустила руки.
Ничего не понимающий Кэн сразу же замахнулся, но уже не смог ударить — двое мужчин повалили его на пол и забрали оружие.
— Кэн-сан! Не делайте этого! — закричали люди, вбежавшие в комнату — это была свита феодала.
— Что?! — взревел самурай, порываясь встать. — Отпустите меня! Я убью её!