Солнце стояло почти над головой. В такую пору самым мудрым, что мог сделать правитель, было спрятаться в каменной прохладе дворца и с помощью охлажденного напитка постараться пережить эту, совершенно нестерпимую жару. Господину Ардаширу, начальнику хорасанской конной стражи казалось, что даже лошади смотрят на него с осуждением. Впрочем, ни один из всадников его сотни, лучшей конной сотни во всем Хорасане, не смел роптать. Ардашир и сам молчал, хотя их, сомлевший от жары отряд, продвигался к стенам гораздо медленнее, чем солнце к высшей точке на небосводе. Причиной этого была "охотничья добыча" правителя - крупный, испачканный кровью орикс. Привязанный к длинному крепкому шесту он мотался в такт шагам мускулистых, обнаженных до пояса невольников. Спины рабов блестели от пота. Непокрытые головы были гладко выбриты. Они несли добычу правителя так легко и неторопливо, что казалось, для них это вообще не тяжесть, а раскаленная пустыня - благоуханные сады Иштар. Их мерная поступь сводила Ардашира с ума, но он не смел их поторопить.
Конечно, рассуждая здраво, не так уж все это было ужасно. Короткая утренняя вылазка на охоту. Ну, несколько растянувшаяся. Случалось и не такое. Преследуя неутомимых грабителей караванов всадники хорасанской стражи рыскали по пустыне день и ночь, не помышляя об отдыхе. "Они пили пыль и спали в седлах", как гласила известная поэма длиной в двадцать четыре локтя. Но то было дело мужчин, дело чести. И, бесспорно, это было куда занятнее, чем караулить детей.
Ардаширу не пришлось искать глазами тонкого, гибкого всадника в белом шелковом халате, гордо восседавшего на горячем вороном жеребце, едва лишь объезженном, едва лишь узнавшем хозяйскую руку. Ардашир и так не сводил с него глаз. Потому, что этот юноша, почти мальчик, был его повелителем. Шахом Хорасана.
Неожиданно юный правитель повернулся в седле и послал Ардаширу быстрый, нетерпеливый взгляд. Тот поспешил догнать повелителя.
Юноша не торопился начинать разговор. Он хмурился, кусал губы, теребил узорную рукоять хлыста и господин Ардашир некстати, а может быть как раз кстати подумал, что этот хлыст без всякой видимой причины вполне может прогуляться по его спине.
Повелитель, боги благосклонны к тебе, - торопливо произнес Ардашир, - ты удачно начал свой день. Воистину, в охоте, как и в верховой езде, ты не знаешь себе равных.
Юноша-шах не повернул головы:
- Ты прав, - холодно ответил он, - шаху нет и не может быть равных. Того, кто осмелиться встать с ним вровень, укорачивают на голову. - Он немного помолчал и добавил, - та же участь ждет и нерадивых слуг.
Не смотря на жару Ардашир почувствовал, что холодеет. Шаху ничего не стоило отправить его к палачу или просто отмахнуть голову своей легкой саблей. Исключительно ради того, чтобы показать свою власть и утвердиться в своем праве карать и миловать подданных.
- Если я чем-нибудь вызвал твое недовольство, повелитель, казни меня, я буду счастлив умереть от твоей руки, - быстро произнес Ардашир, - но, может быть, ты позволишь мне узнать, в чем виновен твой нерадивый слуга.
- Вот уже три луны я жду от тебя известия, что варвар пойман и заточен в темницу, - ответил шах, по-прежнему не глядя на Ардашира, - и сейчас мне пришло в голову что, возможно, я жду слишком долго.
- Слава Ахура-Мазда твое ожидание, повелитель, близиться к концу, - с облегчением ответил Ардашир, - сегодня утром я получил известие от своего человека. Видимо, голубь прилетел еще вчера, но Смотритель Голубятни его не заметил. Я приказал дать ему десять плетей.
- Сколько же плетей я должен дать тебе за то, что ты получил известие утром, а я узнал об этом лишь к полудню? - насмешливо спросил шах и, наконец, удостоил Ардашира пристального, недоброго взгляда, - что же сообщил тебе твой человек? Где варвар?