Кожаные ремни, которыми обычно удерживают запястья Креба, висят пустыми на стене и на столбах кровати. Под ними горизонтально на простой кровати с металлическим каркасом — Креб и раздетая мать мальчика. Креб лежит на ней сверху, его футболка пропитана насквозь, а джинсы опущены до щиколоток, кожаный ремешок на шее больше не прикреплен к стене, а свисает с его горла.
Во многих отношениях Креб выглядит как недоедающий молодой человек, намного старше маленького мальчика, но всё ещё в некотором роде юный. На его тощей фигуре всегда одна и та же одежда: тяжёлые ботинки, заляпанные джинсы и некогда белая футболка с коркой тёмных полос. Его волосы — грязное гнездо, грубая кожа покрыта прыщами, взъерошенными волосками и щетиной, а глаза — дикие, глупые, кристально-голубые.
Но что-то с ним не так.
Сегодня ночью под Кребом пустое лицо его обнажённой матери. Её открытый рот выдыхает воздух с каждым движением бёдер сына, а её шлёпающие груди залиты кровью.
— Что ты делаешь, Креб? — говорит маленький мальчик. — Слезь с неё!
Когда Креб поворачивает голову, чтобы посмотреть на брата, слышится звук, похожий на хруст суставов пальцев. Когда его голая грязная задница движется вверх и вниз, его голова крутится вокруг, пока не поворачивается почти назад. Его глаза вылезают из лица, а язык вываливается изо рта, слишком длинный.
Когда Креб говорит, с его губ течёт бульон из крови и жидкого дерьма.
— Мама сказала, что ей не нравится мой шоколад, — хрипло говорит он. — Итак, я учу её полюбить это.
Маленький мальчик входит в комнату, его рот заткнут. По мере того, как он перемещается по хаотичному полу, становится очевидным ужас того, что он видит.
Самое большое бревно дерьма, которое он когда-либо видел, выходит между ягодицами его брата и вьётся между его ног, по-видимому, твердо как скала. Оно достигает уединённого жилища его мамы; это потайное гнездо волос, которое маленький мальчик случайно заметил лишь раз или два. И это твёрдое коричневое дерьмо, торчащее из задницы Креба, находится внутри влажного розового центра её волос, высовываясь и входя внутрь, как дятел, бьющий по дереву.
— Сейчас тебе это нравится, не так ли, мамочка? — Креб говорит ей, когда двигается. — Ты полюбила мой шоколад?
Глаза мамы пустые, а рот продолжает открываться, даже когда жидкое кровавое дерьмо падает с губ Креба на её язык.
— И я тоже люблю твой шоколад, — говорит Креб.
Мальчик видит, что его брат засунул руку в зияющую пещеру в животе матери. Пока он наблюдает, Креб вынимает длинную трубку и выдёргивает её. Он подносит к губам разорванный капающий конец и поедает сочащиеся фекалии матери, сжимая кишечник одной рукой, как ребёнок, держащий сосульку.
— М-м-м, восхитительно…
Всё это время он продолжает качать, качать, качать ту жёсткую какашку в дырку, из которой когда-то родился маленький мальчик.
Наконец мальчик находит свой язык, но всё, что он может сказать, это:
— Так не должно было быть…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Закрыв дверь за богачом, купившим обезболивающие, Маклоу возвращается в спальню.
— Думаю, триста не покроют это, не так ли? — говорит он усатому и рыжему.
Упав в угол, рыжий закатывает глаза от боли в простреленной промежности. Усевшись прямо рядом с ним, усатый сосредотачивается на Изабелле и пистолете. Маклоу не нравится, насколько спокойным выглядит усатый с распухшей щекой после удара, нанесённого Изабеллой пистолетом.
— Позволь мне разобраться с этим, — говорит Изабелла.
Маклоу всё ещё нервничает.
— Ты только что подстрелила его! Ты когда-нибудь стреляла в кого-нибудь раньше, Из?
— Нет. Но…
— Что но? С точки зрения закона, есть огромная разница между холодным ударом кулака, как обычно, и выстрелом из оружия!
— Ты думаешь, эта пара пойдёт к копам? Это его грёбаный пистолет! И что, чёрт возьми, ты делал, приглашая этого клиента в гости?
Маклоу качает головой.
— Неважно. У чувака просто есть деньги, и всё.
Рыжий стонет, всё ещё сжимая пах.
Изабелла явно думает, и под напряжением этой незнакомой концентрации её прикус выдвигается ещё дальше, чем обычно.
Усатый кивает в сторону рыжего и говорит:
— Ему нужно в больницу.
— Конечно, — отвечает Изабелла.
В прошлом Маклоу видел, как его партнёрша доводила мужчин и женщин до потери сознания, и видел, как кости ломались под её весом. Обычно она совершает такие действия спокойно, целенаправленно и точно, используя только нужное количество силы. Но Маклоу знает, что они сейчас вынуждены находиться под давлением, особенно после нескольких дней без наркоты. В то время как Маклоу реагирует на стресс и ломку, принимая необдуманные решения, Изабелла иногда реагирует агрессией, граничащей с садизмом.
— Держу пари, это больно, а? — говорит Изабелла рыжему. — Куда я тебе попала? В твой пах? В член? Или яйца?