У него получилось.
— Довольно криков! — объявил он, и с силой дёрнул на себя железную дверь.
Огромная бесформенная чёрная масса свалилась на него с потолка, мерзкий смех настолько громко ударил в уши, что чуть не лишил юношу чувств. Десятки тонких жилистых рук с явными признаками гниения хватали его за подол платья, за ноги, за шею и, болезненно сжимая кожу, тянули в разные стороны, словно пытаясь разорвать несчастного в клочья. Наконец, собравшись вместе на Лёшиной спине, руки потащили его в темноту, посадили на холодный металл и крепко связали потёртыми кожаными ремнями.
Он просидел в кромешной темноте несколько минут, непрерывно проговаривая про себя одну и ту же мысль: «Не бояться, не бояться!»
Когда паника отпустила, и сердце успокоилось, вернувшись к обычному ритму, над головой Лёши зажглась тусклая красная лампа. Осмотревшись, он увидел, что сидит на странной, приваренной к полу металлической конструкции, напоминающей по форме инвалидное кресло. Его правая нога была выставлена вперёд и лежала на двух торчащих из пола рамах, к ним она крепилась ремнями в области щиколотки и колена.
Из темноты донёсся тихий смешок, Лёша вздрогнул от неожиданности, но, к своему же удивлению, совсем не испугался. За спиной послышались тихие постукивания по металлическому полу; то, что было во мраке, медленно приближалось к юноше.
Антропоморфное туловище, покрытое волдырями и коростой, не имело ног и уходило в темноту своим длинным продолжением, подобно змеиному хвосту; руки его — невероятной длины, похожие на переваренные спагетти — тащились по полу, Лёше даже удалось разглядеть громадную кисть с несколькими десятками острых, как иголки, пальцев. Помимо лысой человеческой головы с самыми мерзкими чертами лица, которые только возможно себе представить, из туловища прорастала вторая шея, удерживающая большой куриный клюв.
Голова рассмеялась, а клюв набросился на Лёшину ногу и принялся с жадностью клевать её, безжалостно отрывая куски кожи; но боли совсем не было.
— Значит, — выдавил из себя юноша, сглотнув слюну, — ты и есть тот монстр, о котором все говорят?
— Авик, — улыбнулась голова, — моё имя. Обо мне никто не говорит, верно? Мальчику, которому здесь не место, стало страшно, вот он и пытается отвлечься.
— Да брось, — отмахнулся Лёша, покосившись на свою ногу.
Клюв уже разорвал всю кожу от колена до щиколотки и теперь принялся выдирать мясо, походившее на белое куриное.
— Почему у меня нет крови? — спросил юноша.
— Почему твоё мясо как у курицы? — парировала голова.
— Это ты подстроил, я думаю, что на самом деле ничего этого нет, меня просто пытаются напугать дешёвым представлением.
— Докажи, что ты не курица, мальчик, — рассмеялся Авик. Он на мгновение отвернулся, бросив взгляд во мрак за собой, откуда доносилось тяжёлое дыхание и жуткое тихое сопение. — Думаешь, твои колкости в сторону Романова сделали из тебя великого спорщика? Нет! Бойся.
— Я вас не боюсь, — натянуто улыбнулся Лёша, — ни тут, ни у себя дома.
— Даже так, — удивилась голова, — значит, если я вылезу, скажем, из-под кровати или из шкафа, а ещё лучше выпрыгну из дырки в одеяле, то ты совсем не испугаешься?
— Раньше бы испугался… но не спеши радоваться, — сказал он чуть громче, заметив на лице Авика насмешку, — испугался бы не тебя, а той мысли, что ты озвучил.
— Ах, мысли, — Авик закатился мерзким смехом. — И почему же ты сейчас не боишься?
— А я как-то подумал: а зачем таким чудищам, как ты, такие простые люди, как я? Кому я, маленький человек, сдался? — Лёша улыбнулся.
— А кого как не маленького человека нам выбирать жертвой?
Улыбка слетела с лица юноши, а Авик всё продолжал: