— Как хочешь, — Яррик повел плечами. Он прекрасно понимал, что если Ария решится на это, отвернуться и уйти ему станет гораздо сложнее, появится соблазнительный шанс утащить ее в карман вместе с собой. — Но я был бы рад.
Он печально улыбнулся в ответ, и Ария улыбнулась тоже. Вежливость и тепло не казались наигранными, были искренними, настоящими. Вот только во взгляде каждого при более внимательном рассмотрении можно было увидеть тоску и печаль. Они были бы рады провести еще некоторое время в компании друг друга, но Яррикелю нужно уходить, а Ария не может покинуть родной мир.
Остаток ужина прошел в полном молчании. В столовой стоял уютный гул: говорили посетители, переговаривались девочки-разносчицы, ругались хозяева, гремела посуда. В едва разведенном к ночи камине тихо потрескивал огонь, поедая поленья. Ария и Яррикель не разговаривали и сразу после ужина отправились к юго-восточному выезду из Тэдо.
На улице было прохладно, дул ветер, сгоняя тучи в кучки над городом, но дождь до сих пор не пошел. Впрочем, тучи были тяжелыми, темно-фиолетовыми, а где-то на подступах к Тэдо начиналась гроза. Глупо было надеяться, что дождя не будет, абсолютно точно глупо. Но Ария надеялась, что она хотя бы успеет добраться обратно в таверну прежде, чем гроза совсем разгуляется: мокнуть все же не хотелось.
К нужному месту вел Яррик: карман его тянул, словно магнитом, и ошибиться и прийти не туда полудемон не мог при всем желании. В прежнем молчании, они с Арией шли рядом, окунувшись в уже привычное тепло и спокойствие рядом друг с другом. Девушку немного потряхивало от неприятных мыслей и понимания, что она вот-вот расстанется с единственным на данный момент знакомым бессмертным, а ничего сделать с этим толком не может. Грудь сжимали холодные тиски и тянули вниз, так что оставалось только заставлять себя глубоко дышать.
Яррикель остановился резко, так что Ария по инерции сделала еще пару шагов вперед и только потом остановилась и обернулась, вопросительно уставившись на полудемона.
— Пришли, — глухо пояснил Яррик и поднял тяжелый взгляд на девушку. Та поджала губы и сделала шаг навстречу.
— Значит, видимо, все? — уточнила она шепотом, заглядывая в серо-зеленые глаза карманника.
— Все.
Яррик первым обнял Арию, зарывшись пальцами в ее волосы и прикрыв глаза. Расставаться было тяжело и больно. Откровенно говоря, он не мог толком сказать, когда он упустил момент, после которого все пошло наперекосяк и случилась такая сильная привязка к девушке-путешественнице из случайного мира на самом краю Вселенной. В конце концов, до этого у Яррикеля еще ни разу вообще не было и близко такой же крепкой связи даже с людьми, с которыми он общался намного больше, чем две с лишним недели.
Полудемон не мог объяснить себе же, почему так и зачем он вообще так сильно и неожиданно привязался к девушке. Это было приятно в некоторые моменты, это была не любовь. Но прощаться было больно: приходилось словно отрывать от сердца кусок. А сердце одно, его беречь надо.
Они простояли, молча обнимаясь, несколько долгих, бесконечно долгих, длинных минут. Растягивали мгновения, как могли, почти не двигались и надеялись, что эти несколько минут молчания и тепла никогда не закончатся. Цеплялись друг за друга, мечтая еще когда-то увидеться, и давили эту мечту на корню. Шансы, что Яррикель найдет Арию вновь, равны примерно одному к миллиарду. А шансы, что они встретятся еще хоть раз по чистой случайности, вообще стремятся к нулю. Вселенная огромна, миров тысячи… Таких же, как мир Арии, и очень похожих на него — сотни. Они больше никогда не встретятся, даже если Яррик очень постарается вновь найти нужный мир.
— Мне пора, — все же выдохнул Яррик, кажется, уж слишком долго обрывая последние мгновения тактильного контакта и мягко касаясь губами макушки Арии прежде, чем отпустить ее. — Было приятно с тобой работать.
— Да. Взаимно, — девушка кивнула, вымученно улыбнулась. Мягко провела ладонью по щеке полудемона, облизала губы и отступила. — Надеюсь, еще пересечемся… Заглядывай в гости.
— Постараюсь, — улыбка Яррикеля тоже радостной и восторженной не была, но — теплой и печальной. Не умел он прощаться, никогда не умел. Да и учиться было негде. — А ты… Видимо, постарайся быть в порядке и… Не влипай в неприятности лишний раз?