- Выходи уже.
Я думала, мне придется долго и нудно просить его, появиться перед моими очами, отчего прохожие буду думать, что я сошла с ума и разговариваю сама с собой, но из темноты раздались шаги и к моей лавочке подошел он. Даже не так - ОН.
В темно-синих джинсах, ну хоть не с зауженными штанинами! В кроссовках, но не на убожественно-большой подошве, а довольно красивые черно-красные незнакомой мне фирмы. Льняная, в красно-черные шашечки рубашка была застегнута на все пуговицы. Руки были небрежно засунуты в карманы. На голове кепка, тоже с невидимым ранее лейблом, из-под которой торчат отросшие светлые волосы. Не дать, не взять - пародия на хипстера!
Он нерешительно вытащил одну руку из кармана, стянул кепку, посмотрел на меня своими голубыми с зеленой у зрачка глазами, слабо усмехнулся.
Все те злостные обвинения и упреки, которые я готова была вывалить на его голову вдруг исчезли, стоило мне увидеть, как осунулось его лицо, какие у него круги под глазами, и как впали щеки, а уж когда он тихо произнес: "- Я скучал", то мою крышу сорвало на корню, так как я встала на ноги и ответила:
- Я тоже.
И в этот момент словно невидимая стена неловкости, обид, сожалений и потерянных мечтаний обрушилась к нашим ногами. Мы, как две мартышки, которых запихнули в одну клетку в период спаривания, кинулись друг к другу, больно ударились зубами, рассмеялись и уже аккуратно поцеловались.
Поцелуй был страстный, жаркий, безумный. Соколов даже не давал мне перевести дыхание, от чего я схватила его рубашку и дернула возмущенно, но мое действие оценили по-другому: прижали так крепко к себе, что я думала ребра треснут, повернули, и резко дернули вниз, при этом не переставая целовать меня так, что мне казалось: небо и земля, крутятся вокруг меня словно в сумасшедшей карусели.
Каким-то краем сознание я поняла (это случилось тогда, когда его губы переместили на шею, давая мне все же перевести дыхание), что сижу у Соколова на коленях, недвусмысленно расставив ноги в стороны, а он в свою очередь на лавочке. Что платье поднялась по самое не балуй, и что парень делает бедрами такие характерные толчки, от чего меня бьет током, словно я засунула туда вилку, а потом эту вилку всунула в розетку. Нет, мы с ним еще не того... его штаны и мои колготки это явственно подтверждали, но эти точки были такие... характерные... такие очень-очень характерные, что я вдруг почувствовала, как цунами, тайфун, и прочие катаклизмы разгораются огнем внутри живота, и как волны всего этого обрушиваются на мое слабое человеческое тело... и меня накрывает что-то... непонятное и такое... такое охрененное, что я схватилась за плечи Соколова, выгнулась дугой и застонала... громко, потому что в эту минуту мне было плевать на все. Даже если бы и, вправду, сейчас наступил конец света, я бы, наверное, и не заметила! Точнее, я так думала, пока не раздалось смущенное кашлянье и встревожено-возбужденный голос:
- Лена?..